Свобода и Безопасность – вот наша Национальная Идея!

 Детская игрушка представляет собой весьма своеобразный памятник культуры, в котором соединились воедино эстетические представления эпохи, возможности технических средств и лаконизм форм, позволяющий минимальным набором семантически значимых элементов передать своеобразие того или иного бытового предмета в его доступной для мышления ребенка и весьма притягательной миниатюре. Игрушку можно взять в руки, рассмотреть со всех сторон, а затем поиграть, имитируя движения соответствующего предмета.

Вместе с тем, особенности материала, а также региональные традиции накладывают свой отпечаток на композицию, фактуру, степень обобщенности и отделку игрушки. Чаше всего игрушки производились в сельской местности или в провинциальных городах, так что мелкая пластика в глине или дереве воплощала мировоззрение крестьян или городских ремесленников, их взгляды на природу, на общество, на социальное устройство. Изучая памятники далеких эпох в виде игрушек, можно до некоторой степени реконструировать особенности мировосприятия простого народа того времени.

Мы привыкли, что игрушки передают отображаемые предметы, прежде всего, своей формой, отчасти фактурой. Иногда игрушки разрисовывались или, на худой конец, украшались скупым орнаментом. Однако до сих пор существование на игрушках каких-либо надписей, тем более пространных, исследователями не отмечалось. В этой связи данное сообщение является первым, не только отмечающим существование на игрушках надписей, тем более слоговым письмом, но и приводящим их русское чтение. Это позволяет составить о данных предметах гораздо более полное представление.

Московская глиняная игрушка. Рассмотрение начнем с нескольких глиняных фигурок, изображающих лошадок.

На рис. 1 [ 1, с. 27 табл. 6-14] изображена глиняная лошадка, названная первоиздателем «керамикой с росписью по ангобу». На наш взгляд, роспись образует не просто орнамент, но надпись славянского слогового письма, которую вполне можно прочитать. Мы читаем ее Я ВАЛЯЮ ЛОШАДЬ. Разумеется, свалить лошадь – задача сложная и выполнима только для взрослого мужчины или хотя бы для юноши; тем более ее выполнение тешит самолюбие ребенка. На второй лошадке из того же источника, [ 1, с. 27, табл. 6-15] нанесен «орнамент геометрического характера», который тоже читается нами как знаки славянского слогового письма, но на этот раз как НА ЛОШАДЬКУ САМОМУ, что, несомненно, означает призыв для мальчишки самостоятельно сесть на лошадку, хотя бы и на игрушечную.

На третьей игрушке той же серии лошадка представлена вместе с наездником. Здесь композиция вытянута по вертикали, но ноги лошади даны так же обобщенно, как и на предыдущих двух образцах; можно предположить, что седок поднял коня на дыбы [ 1, с. 27, табл. 6-12]. Здесь первоиздатель уже никак не комментирует надписи; однако они есть, и мы их читаем ДИТЯ, ВИДИШЬ! Надпись рассчитана на комический эффект, ибо ребенок вздыбить коня не в состоянии. И опять надпись возвышает ребенка в его глазах, представляя взрослым.

На четвертом рисунке можно видеть фигурку человечка. Хотя она была найдена в селе Вески [ 2, с. 246, рис. 1-7], но относится к той же Московской мастерской, которая располагалась на Яузском холме, что и предыдущие игрушки. У человечка ножки изображены так же обобщенно, как и у фигурок лошадок на предыдущих рисунках, кисти рук не показаны, голова крупная, как у ребенка. Геометрическую надпись тоже можно прочитать; мы ее читаем ЛЮБИ, ТО – ПОТАП. Данная игрушка датируется не ХI V — X V вв., а ХV — X V I вв. Кроме того, это кукла и, следовательно, предназначена для девочек, а не мальчиков.

Для сравнения рассмотренные выше игрушки можно сопоставить с другими.

На рис. 5 помещена лошадка той же Московской мастерской, что и выше, но относящейся к ХV — X V I I вв. [ 3, с. 54, рис. 2]. Мы видим то же обобщенное изображение конечностей и головы, что и предыдущих игрушек; есть тут и геометрические узоры, которые мы так же можем прочитать. Мы их читаем МОЛОДЫЙ МЯТЕЖЬ, где слово МЯТЕЖЬ, видимо, является кличкой коня, а слово МОЛОДЫЙ – его эпитетом. Какой же мальчишка откажется проскакать на коне по кличке МЯТЕЖЬ! Тем более, если этот конь юный и резвый!

На рис. 6 представлена глиняная фигурка лошадки из Иван-города, относящаяся к ХV — X V I в., но, видимо, к другой гончарной мастерской [ 4, с. 67, рис. 3-2]. Хотя туловище игрушки отбито, видно, что изображение маленькой головки и волнистой гривы отличает данную игрушку от московских. Надпись на ней тоже несколько иная. Мы читаем ее БЕЛЫ(Й), ШАЛОВЛИВЫ(Й), что, видимо, является характеристиками данной лошадки.

Из шести рассмотренных примеров можно сделать вывод, что глиняная игрушка была весьма широко распространена в средневековой Руси и что она, как правило, сопровождалась геометрическими надписями, которые возбуждали детскую фантазию.

Иначе выглядят деревянные игрушки из Новгорода. В отличие от объемных глиняных они являются плоскими; они более угловаты и ноги у них выявлены в еще меньшей степени. Вот, например, как выглядит деревянная лошадка из слоя конца ХI I I в. [ 5, табл. 38 ]:

Как видно, слоговые знаки тут гораздо меньше стилизованы под орнамент, распределены по всей поверхности игрушки и в значительно большей степени похожи на надписи. Мы их читаем так: СЬ НАШЕВО ВЕЛЕНИЯ, ВОЛЕ(Й) БОЖЕЙ, ВЬЛЕТИ, ЛЕТЯКА – Я ВОИЛО! Итак, тут конь считается Летякой, а его владелец – ВОИНОМ (ВОИЛО), и конь послушен своему хозяину. В отличие от предыдущих игрушек, морда коня тут моделирована, видны глаза и раздвинуты губы, как во время ржания. Видны также вырезы седла и конский круп. Иными словами, передняя и верхняя часть коня на этой игрушке показаны более реалистично, чем на глиняных, чего нельзя сказать о нижней части, которая попросту отсутствует.

Другая деревянная игрушка из Новгорода относится к ХI V веку и на первый взгляд надписей как будто не содержит [ 4, с. 48, рис. 19]. Морда коня изображена угловатой, не моделирована; этот конь понуро опустил голову и принял позу терпеливого ожидания. Видны обобщенные передние конечности. О наличии надписей можно догадаться по существованию слишком большого количества стремян; для всадника их вполне достаточно в количестве одного экземпляра. Следовательно, все остальные – это стилизованные надписи.

Мы читаем данный текст как двойной повтор клички коня: КОУРЫ(Й), КОУРЫ(Й). Очевидно, название лошади дано по ее масти.

Наконец, весьма впечатляет деревянная кукла, выполненная в той же плоскостной манере [ 5, с. 49, рис. 20] и относящаяся к середине ХI I I в. Поскольку у нее отсутствуют конечности, а тельце изображено коническим, можно предположить, что кукла изображает грудного ребенка в пеленках; за младенческий возраст говорит и наличие большой головы. Судя по расположению надписи, куклу следовало носить горизонтально, головой влево. На кукле имеется слоговая надпись из двух знаков. Мы читаем ее ЛИЗА, что, видимо, означает имя куклы. Опять-таки, наряду с двумя игрушками для мальчиков нам встретилась и игрушка для девочки. Судя по нашей выборке, из 9 игрушек 7 предназначены для мальчиков, и только 2 для девочек, что свидетельствует о большей заботе в средневековой Руси именно о мальчиках.

Итак, продемонстрированные образцы показывают несомненные стилистические особенности различных региональных вариантов изготовления детских игрушек. Так, игрушки Новгорода выполнялись из дерева, но они не трехмерные, а плоские, из дощечек; на них хорошо моделируется спина лошади с седлом, обязательно обозначены стремена, выразительно показана голова, которая иногда содержит такие детали, как глаза и губы (то же справедливо и для куклы). Напротив, глиняные фигурки объемны, но головы у них обобщены (особенно на фигурке из Иван-города); зато на московских фигурках находятся весьма заманчивые для детского восприятия надписи, будящие детские фантазии и наделяющие ребенка некоторыми свойствами взрослого.