К Болонской системе надо относиться как к прожитому этапу.
Будущее за нашей собственной уникальной системой образования, в основе которой должны лежать интересы национальной экономики и максимальное пространство возможностей для каждого студента
Аналогичное мнение в марте-мае 2022 года высказывали: председатель Ассоциации юристов России Сергей Степашин, вице-спикер Госдумы Петр Толстой, секретарь Совета безопасности Николай Патрушев, ректор МГУ Виктор Садовничий и ряд других российских авторитетов.
Получился весьма мощный российский интеллектуальный залп по Болонскому соглашению, к которому наша страна присоединилась в сентябре 2003 года. Обогнав, между прочим, «европейски продвинутую» Украину на два года, а «консервативные» Казахстан и Белоруссию – на семь и двенадцать лет соответственно.
Болонский процесс – одна из самых удивительных несуразностей, в которую западной общественной мысли удалось втянуть современную Россию.Можно по-разному относиться к Советскому Союзу, обоснованно и необоснованно критиковать существовавшие там правила и порядки, но еще никто в этом мире убедительно не доказал, что советская система высшего образования хоть в чем-то уступала западной.
Тем не менее, либеральная публика с огромным энтузиазмом восприняла перспективы Болонского процесса как механизма европейской образовательной интеграции. Либеральные восторги были вполне понятны.
Во-первых, Болонская система переносит центр работы по подготовке специалистов непосредственно на университеты, снимая заметную долю ответственности с государства.
Во-вторых, переход на двухуровневую систему «бакалавр-магистр» разделяет высшую школу на «массовую» и «элитарную» и разрушает советский еще принцип равноценной подготовки дипломированных специалистов.
В-третьих, Болонские правила создают практически безграничный и слабо контролируемый государством межвузовский обмен и идеальную почву для проникновения в нашу страну западных традиций и ценностей.
Ну, и, самое главное, Болонская система учит не знаниям, а навыкам. Вместо развития всестороннего аналитического мышления у учащегося, он овладевает исключительно «инстинктами», становясь похожим на робота, запрограммированного под выполнение узкого круга задач.
Российская Федерация в Болонском соглашении состоит почти два десятилетия. Дало ли это членство какие-либо преимущества нашей стране? – вопрос сегодня сугубо риторический.
«Бакалавры» воспринимаются в российском общественном сознании как недоучки, так и не получившие полного высшего образования и потому не готовые выйти на рынок труда в качестве полноценных специалистов. Место «магистров» в научно-образовательной иерархии вообще мало кому понятно. Учиться туда приходят уже взрослые люди, которые завалены другими делами, а потому во многом проходят обучение формально. Вот и получается: названия новые, дипломы новые, но чем эти люди лучше привычных нам инженеров, физиков, ученых, юристов и экономистов – никто объяснить не может.
Полностью провалились ожидания интеграции России в международный образовательный процесс. Автоматического признания российских дипломов на Западе так и не произошло. А вот примеров дискриминации российских студентов и профессорско-преподавательского состава в европейских университетах по политическим мотивам, особенно в последнее время, – не счесть.
В то же время, можно представить, сколько «агентов влияния» Запад внедрил в российскую высшую школу под прикрытием межвузовского обмена. Неслучайно, о необходимости прекращения Болонского эксперимента в России заговорил секретарь Совета безопасности страны Николай Патрушев.
Все фракции Госдумы поддерживают возможный выход России из Болонской системы образования, объявил спикер нижней палаты российского парламента Вячеслав Володин.
Свежие комментарии