Великая Келасурская стена
В данный момент руины некогда мощного оборонительного сооружения, называемого Келасурской стеной, или Великой Абхазской стеной, находятся на территории республики Абхазия. Стена когда-то протянулась от реки Келасури (район Сухума) до реки Ингури, фактически по которой и проходит современная граница Абхазии и Грузии. Длина этого сооружения оценивается в районе 160 км. Аналогов Келасурской стены на Кавказе, да и в Европе, не существует в принципе. Это величественное фортификационное сооружение некогда оживило всё инфраструктурное строительство в этом районе. На некоторых участках стены можно обнаружить остатки древних дорог, на других же к стене примыкают небольшие крепости, а она сама ощетинилась сотнями укреплённых сторожевых башен (точное количество до сих пор неизвестно). При этом сооружение постоянно достраивалось и не было статичным.
Башни Великой Абхазской стены построены на почти квадратных четырехугольных фундаментах. Они представляют собой прямоугольники со сторонами до 8 и 9 метров. Башни, как и сама стена, сложены из местного булыжника и обломков известняка. Вход в них находится на уровне земли, однако видны следы неоднократной перестройки как входов, так и направления бойниц, что, конечно, вносит сложность в определении направления обороны, а, следовательно, авторства сооружения. К тому же крайне тяжело определить, какие именно племена проживали в этой местности в тот или иной период, что порождает сверх списка стандартных теорий ещё несколько более невероятных предположений.
Несмотря на то, что исследования Келасурской стены начались ещё в 30-х годах 18-го века швейцарцем французского происхождения, археологом и этнографом Фредериком Дюбуа де Монпере, точного ответа, кто возвёл её и против кого она была направлена, не существует по сей день. Ситуация с поиском ответов на эти вопросы настолько острая, что специалист Министерства культуры и охраны историко-культурного наследия Абхазии историк Шандор Кайтан в интервью агентству Sputnik в 2015-м году заявил:
Дополнительную сложность в работу историков и археологов вносит и национально-политический вопрос. Так, подавляющее большинство грузинских учёных абсолютно безапелляционно утверждает, что стену возвели грузины с естественным для себя выводом, что русско-абхазские историки просто «приватизировали» чужое, хотя абхазские и русские историки как раз занимаются объективным исследованием сооружения в рамках совместного абхазо-российского проекта специалистов Абхазского института гуманитарных исследований АНА и Института археологии РАН.
Всего существует несколько теорий происхождения стены, у каждой своя аргументация и свои слабые стороны. Так называемая грузинская (также она известна как мегрельская или мингрельская) теория гласит, что стена была возведена в 17-м веке правителями Мегрелии Дадиани, а именно Левоном II Дадиани. Стена была призвана оборонять Мегрелию от абхазских набегов, ведь на протяжении всего 17-го века Абхазия и Мегрелия находились в состоянии перманентной и опустошительной для обоих народов войны. Эта теория начинает шататься по нескольким причинам.
Во-первых, ставится под вопрос сама возможность мегрельских князей построить такое мощное укрепление. Хватило бы воюющему княжеству сил и ресурсов, находясь под угрозой постоянных набегов, возвести стену – вряд ли. Во-вторых, появись такая стена в то время, количество набегов и их интенсивность должны были существенно сократиться, а этого не последовало. К примеру, патриарх Иерусалимский Досифей II в конце 17-го века писал, что «абхазы опустошили Мокву, Зугдиди и всю сторону от Диоскурии до Гипиуса» (река Цхенис-Цкали в Западной Грузии), т.е. регионы, располагающиеся за стеной. В-третьих, конечно, использовать некоторые укрепления стены мегрелы могли (по утверждению ряда учёных не просто использовали, но и достраивали их), но собрать гарнизон для полноценной обороны всей её протяжённости они не были способны, а поэтому сама идея такого строительства сомнительна.
Следующая версия утверждает, что стену возвели греческие колонизаторы. Так, в трудах Гекатея Милетского (550-490-й года до нашей эры) можно найти указание на наличие в районе современной Абхазии некоей «Кораксийской стены» и «Кораксийской крепости» в 6 веке до н.э. Во-первых, эти даты вполне коррелируются с возникновением знаменитой греческой колонии Диоскурия. Во-вторых, в районе Диоскурии обитало племя кораксов, которые и могли дать первое имя сооружению, а также являться теми, от кого это сооружение и было призвано оборонять. В-третьих, вряд ли Гекатей стал бы упоминать о каком-либо заборе в своих трудах, а других массивных стен в районе Диоскурии не было.
Однако возникает вопрос: обладали ли греческие колонисты достаточными ресурсами для возведения столь масштабного укрепления? Вопрос сложный, но расцвет греческих колоний сам по себе говорит о том, что колонистам было по силам столь трудоёмкое строительство. К примеру, расположившаяся севернее Горгиппия (Анапа) в те времена была просто мегаполисом с собственной канализацией, мощёнными камнем улицами, сильными крепостными стенами, а на каждой черепице было выбито клеймо города.
Правда, ряд деятелей считает, что Кораксийскую стену построили как раз кораксы, но это не выдерживает критики, т.к. это племя занималось грабительскими набегами, государственности не имело и, конечно, не могло иметь понятия о границах и каких-то там пограничных укреплениях.
Однако сразу встаёт вопрос о целесообразности столь масштабного оборонительного строительства для защиты одной Диоскурии, ведь следующая крупная колония, Фасис (район современного Поти), находилась далеко и от Келасурской стены и от Диоскурии. Не говоря уже о том количестве воинов, которое бы потребовалось для службы на стене. Могла ли греческая колония позволить себе армию в несколько тысяч человек? Скорее всего, нет.
Ещё одна версия появления стены связана с Византией. В самом деле, в 6-м веке византийцы захватили побережье в районе современного Сухума и взяли под свой контроль Диоскурию, а точнее, Себастополис (так в то время именовался город, некогда захваченный римлянами). В том же веке император Юстиниан Великий начинает масштабные инфраструктурные преобразования в районе древнего города. Так, философ Стефан Византийский как раз в 6 веке н.э. пишет о «великой стене». Но как раз его свидетельства ставят ещё больше вопросов, т.к. он именует её Кораксийской.
При этом часто апологеты «византийской» теории не спорят с «греческими» корнями стены, считая, что византийцы вполне могли использовать руины более древних сооружений как основу для своих. Ведь и Себестополис отстраивался Византией отнюдь не с нуля. И опять встаёт вопрос: а византийцы имели возможность такого строительства? Разумеется, да, особенно в период царствования Юстиниана Великого. С учетом постоянной конкуренции и открытого военного противостояния империи с персами и кавказскими народами, в том числе и соседними мегрелами, следует признать, что наличие подобной стены было вполне обусловлено оборонительной необходимостью.
Но и эта теория подвергается сомнению. Так, если бы Византия возвела столь сильный оборонительный рубеж, то по какой причине в 550-м году н.э. персидский шахиншах Хосров Ануширван организовал крупный поход на территорию Колхиды (территория Грузии и Абхазии) и прошёл войском по этим землям, не встретив сильного византийского сопротивления? Византийцы даже не попытались оборонять Себастопольскую крепость, покинули её, что уж говорить об обороне стены. К тому же если стена должна была защищать Себастополис от мегрелов в том числе, то она расположена несколько неправильно. Однако, эта претензия достаточно спорная, т.к. до сих пор ведутся дебаты по поводу границ земель абазгов, апсилов, мегрелов и лазов, обитавших в том регионе.
Также имеет место версия персидского происхождения Келасурской стены. В 5-м веке в Лазике (государственное формирование лазов) утверждается персидское влияние. Лазы при этом находятся в борьбе против византийцев, найдя в персах своих сюзеренов. Таким образом, персы и лазы тоже имели повод построить стену. К тому же непосредственно у персов на Кавказе уже был опыт возведения подобных укреплений. Персы, а именно уже упомянутый Хосров Ануширван считается основателем Дербентской стены, некогда весьма величественного оборонительного сооружения.
Однако надежда, что тайна Абхазской стены будет раскрыта, остаётся. Уже упомянутый автором Шандор Кайтан заявил:
Как говорится, истина где-то рядом… Только вот на познание её времени остаётся всё меньше. Фрагменты стены, разбросанные по горам и ущельям, постепенно разрушаются под напором лет, горных рек и, что греха таить, самого человека, желающего наследить в любом месте, где он появляется.
Башни Великой Абхазской стены построены на почти квадратных четырехугольных фундаментах. Они представляют собой прямоугольники со сторонами до 8 и 9 метров. Башни, как и сама стена, сложены из местного булыжника и обломков известняка. Вход в них находится на уровне земли, однако видны следы неоднократной перестройки как входов, так и направления бойниц, что, конечно, вносит сложность в определении направления обороны, а, следовательно, авторства сооружения. К тому же крайне тяжело определить, какие именно племена проживали в этой местности в тот или иной период, что порождает сверх списка стандартных теорий ещё несколько более невероятных предположений.
Несмотря на то, что исследования Келасурской стены начались ещё в 30-х годах 18-го века швейцарцем французского происхождения, археологом и этнографом Фредериком Дюбуа де Монпере, точного ответа, кто возвёл её и против кого она была направлена, не существует по сей день. Ситуация с поиском ответов на эти вопросы настолько острая, что специалист Министерства культуры и охраны историко-культурного наследия Абхазии историк Шандор Кайтан в интервью агентству Sputnik в 2015-м году заявил:
«Великая абхазская стена, несмотря на то, что она числится в предварительных списках особо ценных объектов историко-культурного наследия, до сих пор не имеет своего паспорта, так как не решены вопросы датировки. Это побудило нас начать археологические раскопки зимой 2013 года».
Карта Вахушти Багратиони с изображением Келасурской стены
Дополнительную сложность в работу историков и археологов вносит и национально-политический вопрос. Так, подавляющее большинство грузинских учёных абсолютно безапелляционно утверждает, что стену возвели грузины с естественным для себя выводом, что русско-абхазские историки просто «приватизировали» чужое, хотя абхазские и русские историки как раз занимаются объективным исследованием сооружения в рамках совместного абхазо-российского проекта специалистов Абхазского института гуманитарных исследований АНА и Института археологии РАН.
Грузинские корни?
Всего существует несколько теорий происхождения стены, у каждой своя аргументация и свои слабые стороны. Так называемая грузинская (также она известна как мегрельская или мингрельская) теория гласит, что стена была возведена в 17-м веке правителями Мегрелии Дадиани, а именно Левоном II Дадиани. Стена была призвана оборонять Мегрелию от абхазских набегов, ведь на протяжении всего 17-го века Абхазия и Мегрелия находились в состоянии перманентной и опустошительной для обоих народов войны. Эта теория начинает шататься по нескольким причинам.
Во-первых, ставится под вопрос сама возможность мегрельских князей построить такое мощное укрепление. Хватило бы воюющему княжеству сил и ресурсов, находясь под угрозой постоянных набегов, возвести стену – вряд ли. Во-вторых, появись такая стена в то время, количество набегов и их интенсивность должны были существенно сократиться, а этого не последовало. К примеру, патриарх Иерусалимский Досифей II в конце 17-го века писал, что «абхазы опустошили Мокву, Зугдиди и всю сторону от Диоскурии до Гипиуса» (река Цхенис-Цкали в Западной Грузии), т.е. регионы, располагающиеся за стеной. В-третьих, конечно, использовать некоторые укрепления стены мегрелы могли (по утверждению ряда учёных не просто использовали, но и достраивали их), но собрать гарнизон для полноценной обороны всей её протяжённости они не были способны, а поэтому сама идея такого строительства сомнительна.
Греки. Искусные строители на Чёрном море
Следующая версия утверждает, что стену возвели греческие колонизаторы. Так, в трудах Гекатея Милетского (550-490-й года до нашей эры) можно найти указание на наличие в районе современной Абхазии некоей «Кораксийской стены» и «Кораксийской крепости» в 6 веке до н.э. Во-первых, эти даты вполне коррелируются с возникновением знаменитой греческой колонии Диоскурия. Во-вторых, в районе Диоскурии обитало племя кораксов, которые и могли дать первое имя сооружению, а также являться теми, от кого это сооружение и было призвано оборонять. В-третьих, вряд ли Гекатей стал бы упоминать о каком-либо заборе в своих трудах, а других массивных стен в районе Диоскурии не было.
Однако возникает вопрос: обладали ли греческие колонисты достаточными ресурсами для возведения столь масштабного укрепления? Вопрос сложный, но расцвет греческих колоний сам по себе говорит о том, что колонистам было по силам столь трудоёмкое строительство. К примеру, расположившаяся севернее Горгиппия (Анапа) в те времена была просто мегаполисом с собственной канализацией, мощёнными камнем улицами, сильными крепостными стенами, а на каждой черепице было выбито клеймо города.
Правда, ряд деятелей считает, что Кораксийскую стену построили как раз кораксы, но это не выдерживает критики, т.к. это племя занималось грабительскими набегами, государственности не имело и, конечно, не могло иметь понятия о границах и каких-то там пограничных укреплениях.
Однако сразу встаёт вопрос о целесообразности столь масштабного оборонительного строительства для защиты одной Диоскурии, ведь следующая крупная колония, Фасис (район современного Поти), находилась далеко и от Келасурской стены и от Диоскурии. Не говоря уже о том количестве воинов, которое бы потребовалось для службы на стене. Могла ли греческая колония позволить себе армию в несколько тысяч человек? Скорее всего, нет.
След великой Византии?
Ещё одна версия появления стены связана с Византией. В самом деле, в 6-м веке византийцы захватили побережье в районе современного Сухума и взяли под свой контроль Диоскурию, а точнее, Себастополис (так в то время именовался город, некогда захваченный римлянами). В том же веке император Юстиниан Великий начинает масштабные инфраструктурные преобразования в районе древнего города. Так, философ Стефан Византийский как раз в 6 веке н.э. пишет о «великой стене». Но как раз его свидетельства ставят ещё больше вопросов, т.к. он именует её Кораксийской.
Внутри одной из башен
При этом часто апологеты «византийской» теории не спорят с «греческими» корнями стены, считая, что византийцы вполне могли использовать руины более древних сооружений как основу для своих. Ведь и Себестополис отстраивался Византией отнюдь не с нуля. И опять встаёт вопрос: а византийцы имели возможность такого строительства? Разумеется, да, особенно в период царствования Юстиниана Великого. С учетом постоянной конкуренции и открытого военного противостояния империи с персами и кавказскими народами, в том числе и соседними мегрелами, следует признать, что наличие подобной стены было вполне обусловлено оборонительной необходимостью.
Но и эта теория подвергается сомнению. Так, если бы Византия возвела столь сильный оборонительный рубеж, то по какой причине в 550-м году н.э. персидский шахиншах Хосров Ануширван организовал крупный поход на территорию Колхиды (территория Грузии и Абхазии) и прошёл войском по этим землям, не встретив сильного византийского сопротивления? Византийцы даже не попытались оборонять Себастопольскую крепость, покинули её, что уж говорить об обороне стены. К тому же если стена должна была защищать Себастополис от мегрелов в том числе, то она расположена несколько неправильно. Однако, эта претензия достаточно спорная, т.к. до сих пор ведутся дебаты по поводу границ земель абазгов, апсилов, мегрелов и лазов, обитавших в том регионе.
Подозревают и персов
Также имеет место версия персидского происхождения Келасурской стены. В 5-м веке в Лазике (государственное формирование лазов) утверждается персидское влияние. Лазы при этом находятся в борьбе против византийцев, найдя в персах своих сюзеренов. Таким образом, персы и лазы тоже имели повод построить стену. К тому же непосредственно у персов на Кавказе уже был опыт возведения подобных укреплений. Персы, а именно уже упомянутый Хосров Ануширван считается основателем Дербентской стены, некогда весьма величественного оборонительного сооружения.
Хосров Ануширван. Барельеф в здании тегеранского суда
Однако надежда, что тайна Абхазской стены будет раскрыта, остаётся. Уже упомянутый автором Шандор Кайтан заявил:
«Стратифицированный, строго послойно выявленный и фиксированный нами материал содержит комплексный набор артефактов, датируемых ранним средневековьем, 6—10 веками. Нижний слой – это 6—7 века, верхний — 8—10 века. На основной вопрос, кто построил стену, еще не дан ответ. В любом случае строительство проводилось не без участия местного населения, может даже его участие было решающим в этом деле. Но надо понимать, что мы исследовали лишь часть огромной стены, заключения не окончательны, должно быть и дальнейшее исследование».
Фрагмент стены, медленно размываемый водами горной реки
Как говорится, истина где-то рядом… Только вот на познание её времени остаётся всё меньше. Фрагменты стены, разбросанные по горам и ущельям, постепенно разрушаются под напором лет, горных рек и, что греха таить, самого человека, желающего наследить в любом месте, где он появляется.
Южная Осетия. Истоки политики геноцида
100-летняя годовщина геноцида 1918-1920 годов. Цифры 08.08.08 почти мистические. Стоит только повернуть восьмерку на 90 градусов, как перед нами появится знак бесконечности. Кавказские войны и в самом деле кажутся бесконечными. В 2008-м году стартовала операция грузинских войск против Южной Осетии под циничным названием «Чистое поле». В самом имени операции была заложена квинтэссенция всего стремления националистически настроенных грузинских сил по отношению к независимому соседу. Земля Южной Осетии должна была по плану Тбилиси быть полностью очищена от этнических осетин. Но вернёмся на сто лет назад.
Грузинские князья издавна старались заполучить осетин себе в крепостные крестьяне. И провернуть это дело в Российской империи они надеялись руками русских. Так, князья Эристовы-Ксанские раз за разом подавали свои прошения с претензией на осетинские земли русскому командованию на Кавказе. В 1831 году после очередного прошения кавказский наместник граф Иван Паскевич поручил коллежским асессорам Козачковскому и Яновскому провести исследование данного прошения, после которого была составлена соответствующая записка:
Но это нисколько не останавливало растущие аппетиты грузинских князей, которые буквально засыпали командование различными документами, якобы подтверждавшими их права не только на землю, но и на людей. К Эристовым присоединились и князья из рода Мачабели. В реальности же эти «документы» никакого веса не имели. Вопросом заинтересовался сам граф Паскевич, написав следующее:
Более того, если осетины были крепостными у грузинских князей на законных основаниях, то почему сами вышеозначенные князья не вернули их повиновение? Всё просто: многочисленные военные экспедиции против осетин крайне редко можно было назвать хоть сколь-нибудь успешными. Так, в 1817-м году один из князей Эристовых совершил поход против «своих» крестьян. В итоге он потерял 400 человек и вернулся не солоно хлебавши. Грузинам были нужны русские солдаты, чтобы откусить чужой кусок. При этом сами осетины утверждали, что готовы платить русскому царю любые подати, но грузинам – никогда.
Точку в споре поставил император Николай I, устав от бесконечных прошений и жалоб со стороны грузинских князей. Он подписал особый указ, согласно которому все жители Южной Осетии переводились в разряд казённых, т.е. государственных крестьян. Посягать на эксплуатацию или заставлять таких граждан платить подати – пойти против императора. При всей своей гордыне грузинские князья вынуждены были смириться.
Кровавые ветры революции начала 20-го века в России породили настоящий взрыв рождения самых разных квазигосударств на территории Кавказа: здесь была и Горская республика, и Кубанская народная республика, и Закавказская демократическая федеративная республика, и Грузинская демократическая республика, и бог знает что ещё. В этом хаосе некогда верная короне Грузия мигом потребовала независимости. Императора более не было, и снова можно было предъявить свои права на Южную Осетию. А так как крепостное право было давным-давно отменено, то и население более не требовалось.
Осетины предложили политическим лидерам Грузии, меньшевикам (являвшимся в реальности махровыми националистами), диалог о праве на автономию, чтобы сохранить свою культуру и язык. Вот как о тех событиях пишет этнический грузин и большевик Филипп Махарадзе:
В первые дни марта 1918-го года в Южную Осетию вторглись карательные грузинские отряды во главе с меньшевиком Коста Казишвили и Георгием Мачабели. Последнего представителя в тот момент ещё не объявленной Грузинской «республики» стоит выделить особо, ведь он является потомком того самого княжеского рода Мачабели, который предъявлял свои права на владение осетинскими крестьянами и их землями.
Первый бой состоялся у селения Арчнет, когда грузины захватили десяток осетинских заложников. Бой с осетинским отрядом «сепаратистов» был недолгим. Не ожидая такой прыти от своей «собственности», грузины разбежались, а заложники были освобождены. Экспедиция Казишвили и Мачабели нашла приют в грузинском селе Еред.
Собравшись с силами, грузинский отряд 18 марта выступил в сторону Цхинвала. Вскоре в пригородном селении Дргвис Казишвили устроил митинг, ругая Россию в «оккупации» и обвиняя осетин в потворстве противнику. На митинг явился и Союз революционного крестьянства во главе с осетином Георгием Кулумбеговым, под начальством которого находились 300 штыков восставших жителей. Диалога не получилось, и потасовка быстро переросла в перестрелку. Цхинвал накрыли боевые действия, в ходе которых не использовали разве что артиллерию. Ружейно-пулемётным огнём грузинам удалось выбить вооружённые отряды осетин из города, при этом захватив в плен Кулумбегова.
Лидера Союза крестьян планировали расстрелять на рассвете. Но утром на окраинах города завязались бои. К вечеру 19-го марта осетинские отряды, что показательно, поддержанные некоторыми местными грузинами-большевиками, ворвались в столицу республики. Улицы южного города оказались усеяны трупами. В плен сдалось множество грузин, а лидеры погибли в уличных боях, включая несостоявшегося владетеля осетинских крестьян – Мачабели.
Несмотря на победу, положение осетинских вооружённых сил было тяжёлым. Не было должного количества боеприпасов, а главное, не было людских ресурсов. Напомню, в тот момент во всей Южной Осетии проживало не более 80 тысяч человек, включая стариков, женщин и детей. А вот население Грузии перевалило за 2 миллиона. Таким образом, у восставших даже патронов было меньше, чем у новоиспечённой Грузии солдат.
Уже 22 марта 1918-го года к Цхинвалу подошли крупные подразделения грузинских войск, носившие тогда имя «народной гвардии». Понимая бессмысленность обороны города, осетинские силы под прикрытием немногих оставшихся в Цхинвале отрядов отступили в горы. Бои в городе длились недолго. Практически всех пленных осетин расстреляли, только смелого, но невезучего Кулумбегова снова пленили и доставили в Гори.
Оставшиеся в живых повстанцы, ушедшие в горы, пользуясь отвоёванным смертями товарищей временем, смогли организовать оборону в узком горном ущелье в районе Дзау. Место было выбрано так удачно, что все попытки взять осетин штурмом провалились. В итоге 28 марта грузины пошли на временное перемирие.
У меньшевистского правительства Грузии, которое оказалось неспособно решить какие-либо государственные вопросы, кроме выбора нового покровителя и репрессий по этническому и политическому принципу, заходила ходуном земля под ногами. Во-первых, кайзеровская Германия более не могла исполнять функции нового хозяина, и необходимо было срочно присягнуть Антанте. Во-вторых, экономика трещала по швам. В-третьих, не дремали большевики, которых националисты в облике меньшевиков боялись как огня. В-четвёртых, откровенная недееспособность правительства вызвала ряд крестьянских восстаний.
Истоки ненависти
Грузинские князья издавна старались заполучить осетин себе в крепостные крестьяне. И провернуть это дело в Российской империи они надеялись руками русских. Так, князья Эристовы-Ксанские раз за разом подавали свои прошения с претензией на осетинские земли русскому командованию на Кавказе. В 1831 году после очередного прошения кавказский наместник граф Иван Паскевич поручил коллежским асессорам Козачковскому и Яновскому провести исследование данного прошения, после которого была составлена соответствующая записка:
«В ущельях более отдалённых, как те: Маграндолетском, Тлийском, Чапранском, Гвидиском, Кнотском и других, на кои Эристовы объявляют претензию, нет никаких следов их управления. До покорения нашими войсками осетины, в сих ущельях живущие, представляли образец первобытных народов. У них существовали одни семейные связи; в деревнях и ущельях не было совершенно никакого порядка и повиновения; каждый способный носить оружие считал себя вполне независимым».
Иван Паскевич
Но это нисколько не останавливало растущие аппетиты грузинских князей, которые буквально засыпали командование различными документами, якобы подтверждавшими их права не только на землю, но и на людей. К Эристовым присоединились и князья из рода Мачабели. В реальности же эти «документы» никакого веса не имели. Вопросом заинтересовался сам граф Паскевич, написав следующее:
«Между тем, хотя сии постановления давали князьям Эристовым помещичьи права над их имением, но вообще осетинские деревни никогда во владении их не находились. Все права их и других помещиков над осетинами ограничивались тем, что ни один из сих людей не смел показаться на базарах и в деревнях Карталинии (Картли, Карталинское царство. — Прим. авт.) без того, чтобы не быть совершенно ограблену от так называемых помещиков; некоторые из этих последних устраивали даже в тесных ущельях укреплённые замки, мимо которых никто из осетин не мог пройти, не подвергаясь опасности лишиться всего имущества; под разными предлогами брали они осетинских детей и потом продавали в разные руки».
Более того, если осетины были крепостными у грузинских князей на законных основаниях, то почему сами вышеозначенные князья не вернули их повиновение? Всё просто: многочисленные военные экспедиции против осетин крайне редко можно было назвать хоть сколь-нибудь успешными. Так, в 1817-м году один из князей Эристовых совершил поход против «своих» крестьян. В итоге он потерял 400 человек и вернулся не солоно хлебавши. Грузинам были нужны русские солдаты, чтобы откусить чужой кусок. При этом сами осетины утверждали, что готовы платить русскому царю любые подати, но грузинам – никогда.
Осетинские крестьяне около церкви Святого Георгия Победоносца
Точку в споре поставил император Николай I, устав от бесконечных прошений и жалоб со стороны грузинских князей. Он подписал особый указ, согласно которому все жители Южной Осетии переводились в разряд казённых, т.е. государственных крестьян. Посягать на эксплуатацию или заставлять таких граждан платить подати – пойти против императора. При всей своей гордыне грузинские князья вынуждены были смириться.
Революция и старые раны
Кровавые ветры революции начала 20-го века в России породили настоящий взрыв рождения самых разных квазигосударств на территории Кавказа: здесь была и Горская республика, и Кубанская народная республика, и Закавказская демократическая федеративная республика, и Грузинская демократическая республика, и бог знает что ещё. В этом хаосе некогда верная короне Грузия мигом потребовала независимости. Императора более не было, и снова можно было предъявить свои права на Южную Осетию. А так как крепостное право было давным-давно отменено, то и население более не требовалось.
Большевик Филипп Махарадзе
Осетины предложили политическим лидерам Грузии, меньшевикам (являвшимся в реальности махровыми националистами), диалог о праве на автономию, чтобы сохранить свою культуру и язык. Вот как о тех событиях пишет этнический грузин и большевик Филипп Махарадзе:
«Почти с первого же дня появления на свет божий «независимого» грузинского государства меньшевики вступают в открытый конфликт с осетинским народом. Меньшевики и слышать не хотели об автономии для осетин. Осетия должна забыть об этой автономии, она должна войти в рамки грузинской государственности, должна признать суверенность и великодержавность грузинского народа, осетины должны отказаться от употребления своего языка в школе, в деловых сношениях и т. д.».
В первые дни марта 1918-го года в Южную Осетию вторглись карательные грузинские отряды во главе с меньшевиком Коста Казишвили и Георгием Мачабели. Последнего представителя в тот момент ещё не объявленной Грузинской «республики» стоит выделить особо, ведь он является потомком того самого княжеского рода Мачабели, который предъявлял свои права на владение осетинскими крестьянами и их землями.
Южноосетинские большевики в Цхинвале
Первый бой состоялся у селения Арчнет, когда грузины захватили десяток осетинских заложников. Бой с осетинским отрядом «сепаратистов» был недолгим. Не ожидая такой прыти от своей «собственности», грузины разбежались, а заложники были освобождены. Экспедиция Казишвили и Мачабели нашла приют в грузинском селе Еред.
Собравшись с силами, грузинский отряд 18 марта выступил в сторону Цхинвала. Вскоре в пригородном селении Дргвис Казишвили устроил митинг, ругая Россию в «оккупации» и обвиняя осетин в потворстве противнику. На митинг явился и Союз революционного крестьянства во главе с осетином Георгием Кулумбеговым, под начальством которого находились 300 штыков восставших жителей. Диалога не получилось, и потасовка быстро переросла в перестрелку. Цхинвал накрыли боевые действия, в ходе которых не использовали разве что артиллерию. Ружейно-пулемётным огнём грузинам удалось выбить вооружённые отряды осетин из города, при этом захватив в плен Кулумбегова.
Лидера Союза крестьян планировали расстрелять на рассвете. Но утром на окраинах города завязались бои. К вечеру 19-го марта осетинские отряды, что показательно, поддержанные некоторыми местными грузинами-большевиками, ворвались в столицу республики. Улицы южного города оказались усеяны трупами. В плен сдалось множество грузин, а лидеры погибли в уличных боях, включая несостоявшегося владетеля осетинских крестьян – Мачабели.
Картина Азанбека Джанаева, посвящённая событиям 1918-1920 годов
Несмотря на победу, положение осетинских вооружённых сил было тяжёлым. Не было должного количества боеприпасов, а главное, не было людских ресурсов. Напомню, в тот момент во всей Южной Осетии проживало не более 80 тысяч человек, включая стариков, женщин и детей. А вот население Грузии перевалило за 2 миллиона. Таким образом, у восставших даже патронов было меньше, чем у новоиспечённой Грузии солдат.
Уже 22 марта 1918-го года к Цхинвалу подошли крупные подразделения грузинских войск, носившие тогда имя «народной гвардии». Понимая бессмысленность обороны города, осетинские силы под прикрытием немногих оставшихся в Цхинвале отрядов отступили в горы. Бои в городе длились недолго. Практически всех пленных осетин расстреляли, только смелого, но невезучего Кулумбегова снова пленили и доставили в Гори.
Оставшиеся в живых повстанцы, ушедшие в горы, пользуясь отвоёванным смертями товарищей временем, смогли организовать оборону в узком горном ущелье в районе Дзау. Место было выбрано так удачно, что все попытки взять осетин штурмом провалились. В итоге 28 марта грузины пошли на временное перемирие.
Цхинвал 20-30-х годов прошлого века
У меньшевистского правительства Грузии, которое оказалось неспособно решить какие-либо государственные вопросы, кроме выбора нового покровителя и репрессий по этническому и политическому принципу, заходила ходуном земля под ногами. Во-первых, кайзеровская Германия более не могла исполнять функции нового хозяина, и необходимо было срочно присягнуть Антанте. Во-вторых, экономика трещала по швам. В-третьих, не дремали большевики, которых националисты в облике меньшевиков боялись как огня. В-четвёртых, откровенная недееспособность правительства вызвала ряд крестьянских восстаний.
Свежие комментарии