Записки анапчанина 18

Хочу предложить вам, друзья, тему, которая лежит больше в области психологии. Она касается как нашего пиетета перед Европой, так и самомнения самих европейцев. Насколько оправдано и первое, и второе? Тема — обширная и неоднозначная, однако, попробуем разобраться объективно, без предвзятостей. Как этого добиться? Думаю, свидетельств авторитетных людей прошлого и собственных наблюдений недавнего настоящего для общей картины должно быть достаточно. Пусть не решить нам всех проблем, однако, можем попытаться на шаг приблизиться к реальной картине мира, не взирая на то, что мир каждодневно пытается подсунуть нам искажённую картину действительности. Могу предположить, что именно для сохранения дальнейшего непонимания его и его интересов, где нам отведена роль массовки, повинующейся режиссёру.

А.С. Хомяков. 

Достижения современной Европы в плане науки, техники, общественного устройства неоспоримы, но не о них речь. Я попытаюсь оспорить уже устоявшейся мнение, что европейцы — люди более высокого сорта: культурнее, а главное — благороднее, честнее, великодушнее нас. Давайте посмотрим, как с этим обстояли дела в 19-м веке, спустя пару сотен лет после обретения Европой независимости. Поможет нам в этом наш известный «славянофил», видный учёный и общественный деятель Алексей Степанович Хомяков, о котором сообщают авторы Новой Хронологии в своей книге «Империя», том 5, книга 1, часть 3, глава 11, параграф 5 «Сравнение Запада и Востока в работах А.С.Хомякова.»

«Мы отдаем себе отчет в том, что восприятие настоящего параграфа может вызвать у читателя психологические неудобства. Поскольку всё изложенное весьма противоречит привитой нам с детства картине взаимоотношений между Востоком и Западом. Грубо, но все-таки довольно точно, внушенную нам картину можно описать словами: «просвещенный СВОБОДНЫЙ Запад» и «отсталый РАБСКИЙ Восток». В этом противопоставлении, к Востоку обычно относят и Русь.
Все изложенное выше ломает привычную картину. И теперь мы с удивлением начинаем осознавать, что другой, — все же существовавший, — взгляд на Запад и Восток, который сегодня преподносится нам обычно как якобы исполненный курьезов и парадоксов, на самом деле куда более верен, чем тот, к которому мы привыкли.

Французская знать 17-го века. 

И восторженные почитатели, и МНОГОЧИСЛЕННЫЕ НЕДРУГИ его безусловно сходились в одном: Хомяков был «тип энциклопедиста» (А.Н.Плещеев), наделенный «удивительным даром ЛОГИЧЕСКОЙ фасцинации» (А.И.Герцен). «Какой ум необыкновенный, какая живость, обилие в мыслях… сколько сведений, самых разнообразных… Чего он не знал?» (М.П.Погодин). Алексей Степанович Хомяков родился в Москве, на Ордынке… 1 мая 1804 года. Он происходил из СТАРИННОЙ РУССКОЙ ДВОРЯНСКОЙ СЕМЬИ, в которой свято сохранялись и дедовские грамоты, и родовые рассказы «лет за двести в глубь старины». О пращурах, которые… еще с XV века… СО ВРЕМЕН ВАСИЛИЯ III, ВЕРОЮ СЛУЖИЛИ ГОСУДАРЯМ МОСКОВСКИМ ЛОВЧИМИ И СТРЯПЧИМИ>> [932], с.5.
Получил блестящее образование. Его учителя — известные профессора того времени. Он… увлекался техникой, изобрел паровую машину «с сугубым давлением» (и даже получил за нее патент в Англии), а во время Крымской войны — особое дальнобойное ружье и хитроумные артиллерийские снаряды. Он занимался медициной и много сделал в области практической гомеопатии… Он открывал новые рецепты винокурения и сахароварения, отыскивал в Тульской губернии полезные ископаемые.

Французские простолюдины 17-го века. 

До революции трижды издавались СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ Хомякова (последнее — в восьми увесистых томах — вышло в 1900-1910 гг. и НЕОДНОКРАТНО ПЕРЕИЗДАВАЛОСЬ и дополнялось), выходили монографические исследования о нем… После революции появился лишь сборник поэтического наследия Хомякова (1969) и его избранные литературно-критические статьи (1988).
На Западе за последние сорок лет, — отмечает В.А. Кошелев в предисловии к изданию [932], — вышло не менее двух десятков книг, Хомякову посвященных.»

А.С. Хомяков был активным участником полемики об «Истории государства Российского» Карамзина. Его вердикт был однозначен: «господствующая историческая наука не в состоянии определить… действительные причины истории». Он считал, что российская история искажена западноевропейскими авторами.

А.С. Хомяков писал: «Нет такого далекого племени, нет такого маловажного факта, который не сделался бы… предметом изучения многих германских ученых… Одна только семья человеческая мало… обращала на себя их внимание… — СЕМЬЯ СЛАВЯНСКАЯ. Как скоро дело доходит до славян, ОШИБКИ критиков немецких ТАК ЯВНЫ, ПРОМАХИ ТАК СМЕШНЫ, СЛЕПОТА ТАК ВЕЛИКА, что не знаешь, чему приписать это СТРАННОЕ ЯВЛЕНИЕ…
В народах, как и в людях есть страсти, и страсти не совсем благородные. Быть может, в инстинктах германских таится вражда, не признанная ими самими, вражда, основанная на страхе будущего или НА ВОСПОМИНАНИЯХ ПРОШЕДШЕГО, на обидах, нанесенных или претерпенных в СТАРЫЕ, НЕЗАПАМЯТНЫЕ ГОДЫ.
Как бы то ни было, — продолжает Хомяков, — почти невозможно объяснить УПОРНОЕ МОЛЧАНИЕ ЗАПАДА ОБО ВСЕМ ТОМ, ЧТО НОСИТ НА СЕБЕ ПЕЧАТЬ СЛАВЯНСТВА» [932], с.57.
Далее А.С. Хомяков отмечает, что о «произвольно причисленных к германскому корню» народах «ученые писали и пишут несметные томы; а ВЕНДЫ (славяне! — Авт.) КАК БУДТО НЕ БЫВАЛИ. ВЕНДЫ уже при Геродоте населяют прекрасные берега Адриатики… ВЕНДЫ вскоре после него уже встречаются грекам на холодных берегах Балтики… ВЕНДЫ (венеты) занимают живописные скаты Лигурийских Альпов; ВЕНДЫ борются с Кесарем на бурных волнах Атлантики, — и такой странный факт НЕ ОБРАЩАЕТ НА СЕБЯ НИЧЬЕГО ВНИМАНИЯ… И это не рассеянные племена, без связи и сношений между собой, а цепь неразрывная, обхватывающая ПОЛОВИНУ ЕВРОПЫ.
Между поморьем балтийских ВЕНДОВ и ВЕНДАМИ иллирийскими — ВЕНДЫ ВЕЛИКИЕ… Потом ВУДИНЫ РУССКИЕ, потом ВЕНДЫ АВСТРИЙСКИЕ (Vindobona)» [932], с.57.

Флоренция. Очередь в галерею Уффици. Взято из интернета

И далее А.С. Хомяков перечисляет десятки примеров следов славянского племени ВЕНДЫ, до сих пор рассыпанных по всей Западной Европе. Ограничимся здесь лишь отдельными примерами: город ВЕНА, озеро ВЕНЕТСКОЕ, старое имя Констанцкого озера, французская ВАНДЕЯ и т.д. и т.д.
А.С. Хомяков пишет: «В земле ВЕНДОВ реки и города носят имена Себра, Севра, Сава… там еще ПЯТНАДЦАТЬ ГОРОДОВ И ДЕРЕВЕНЬ носят имя Bellegarde (то есть попросту БЕЛЫЙ ГОРОД, БЕЛГОРОД — Авт.) которого нет в остальной ФРАНЦИИ, и которое переведено словом Albi (то есть БЕЛЫЙ — Авт.)» [932], с.58.
«В ГЕТАХ и ДАКИЙЦАХ хотят видеть немцев, НАЗЛО БАРЕЛЬЕФАМ, в которых ТАК ЧИСТО ВЫГЛЯДЫВАЕТ ТИП СЛАВЯНСКИЙ» [932], с.59.
Мы не в состоянии здесь привести даже малую долю большого количества исторических и географических свидетельств такого рода, собранных А.С. Хомяковым. Отсылаем интересующихся подробностями к его работам.
Подводя итог, А.С. Хомяков пишет, что если следовать западно-европейскому толкованию исторических свидетельств, то мы должны прийти к простому заключению: «Не было-де в старину славян нигде, а как они явились и РАЗМНОЖИЛИСЬ — это великое таинство историческое». «Критики более милостивые, — продолжает Хомяков, — оставляют славянам каких-то предков, но эти предки должны быть БЕЗДОМНИКИ и БЕЗЗЕМЕЛЬНИКИ; ни одно имя в местностях, населенных теперешними славянами, не должно иметь славянского значения; все лексиконы Европы и Азии должны представить налицо КОРНИ САМЫЕ НЕВЕРОЯТНЫЕ, ЧТОБЫ ИМИ ЗАМЕНИТЬ ПРОСТОЙ СМЫСЛ ПРОСТОГО СЛОВА. НЕ УДАЛОСЬ УНИЧТОЖИТЬ НАРОДЫ: СТАРАЮТСЯ ЗЕМЛЮ ВЫНУТЬ У НИХ ИЗ-ПОД НОГ» [932], с.59.

А.С.Хомяков в своей книге приводит собственные любопытные наблюдения над народами Западной Европы. Конечно, они субъективны и ничего не доказывают. Но они ценны как личные наблюдения ученого-энциклопедиста, русского аристократа, знавшего все европейские языки, интересовавшегося историей народов, и способного поэтому заметить то, что ускользало от взгляда многих. Для нас его мнение есть некое историческое свидетельство, отражающее взгляд определенной части аристократического русского сословия, сегодня уже ушедшего в прошлое.
А.С. Хомяков, говоря о России, пишет: «Рабство (весьма недавно введенное государственной властью) не внушило владельцам презрения к своим невольникам-землепашцам… Выслужившийся крестьянин УРАВНИВАЕТСЯ не только законом, НО И ОБЫЧАЕМ, и святынею ВСЕОБЩЕГО МНЕНИЯ, С ПОТОМКАМИ ОСНОВАТЕЛЯ САМОГО ГОСУДАРСТВА. В той же земле (в России — Авт.) невольники — не землепашцы, а слуги, — внушают чувство иное. Этих различий нет в законе… но они существуют для верного наблюдателя. Земледелец (на Руси — Авт.) был искони помещику родным, кровным братом, а предок СЛУГИ — ВОЕННОПЛЕННЫЙ. От того земледелец называется крестьянином, а слуга — ХОЛОПОМ. В этом государстве (то есть в России — Авт.) НЕТ СЛЕДОВ ЗАВОЕВАНИЯ» [932], с.52.
Противопоставляя России Западную Европу, А.С. Хомяков продолжает: «В другой стране, тому пятьдесят лет, ГОРДЫЙ ФРАНК еще называет порабощенного vilian (1. виллан, крепостной крестьянин; 2. дрянной, низкий, гадкий, мерзкий, скверный, гнусный, презренный, противный — Авт.), roturier (1. разночинец; 2. грубый — Авт.) и пр. Не было случая, не было добродетели, не было заслуг, которые бы уравняли выслужившегося РАЗНОЧИНЦА с АРИСТОКРАТОМ. Не было рабства, не было даже угнетения законного. Но в обычаях, во мнениях, в чувствах были глубокая НЕНАВИСТЬ И НЕИЗГЛАДИМОЕ ПРЕЗРЕНИЕ. СЛЕД ЗАВОЕВАНИЯ БЫЛ ЯВЕН И ГОРЯЧ… Это тонкости, так как этого всего нет ни в грамматиках, ни в лексиконах, ни в статистиках» [932], с.52-53.
Таким образом, А.С. Хомяков прямо утверждает, что, согласно его личным наблюдениям, на Руси еще в XIX веке не было забыто о КРОВНОМ РОДСТВЕ РУССКОЙ АРИСТОКРАТИИ И РУССКОГО КРЕСТЬЯНСТВА.
А холопы на Руси, то есть прислуга, — по свидетельству А.С. Хомякова, — составляли ОТДЕЛЬНОЕ СОСЛОВИЕ, не имевшее ничего общего с крестьянами. И отношение к нему на Руси было совсем другим — как к потомкам военнопленных, как к рабам.
А в Западной Европе, — утверждает А.С. Хомяков на примере Франции, — между АРИСТОКРАТИЕЙ И ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ МЕСТНЫМ НАСЕЛЕНИЕМ существовала непреодолимая пропасть. Согласно его наблюдениям, французские аристократы относились ко всем остальным французам КАК К КОГДА-ТО ПОКОРЕННОМУ МЕСТНОМУ НАСЕЛЕНИЮ.
И в представлении французской аристократии того времени, пропасть между аристократией и «туземцами» не исчезала, даже если простой француз, то есть не аристократ, оказывался волею судеб уравненным с аристократом на общественной лестнице. А.С. Хомяков объясняет это тем, что западно-европейская аристократия — это потомки ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ, пришедших в Европу ИЗВНЕ. То есть, по-видимому, славянских завоевателей XIV века.
В то время как на Руси русская аристократия выделилась из самого русского общества, то есть из русского крестьянства. В этом, по наблюдению А.С. Хомякова, — коренное отличие русского общества того времени от западно-европейского.
Конечно, все такие наблюдения, как справедливо отмечает сам А.С. Хомяков, — довольно тонкие, поскольку они касаются НЕПИСАНЫХ ЗАКОНОВ общества. Впрочем, подчас более жестких, чем писаные. Неписаные законы есть и сегодня.
Но мы не можем не отметить прекрасного соответствия наблюдения А.С. Хомякова с нашими результатами. В далеком туманном прошлом четырнадцатого века Русь-Орда завоевывает и колонизирует многие еще не освоенные области Евразии и Африки, в том числе и малонаселенную Западную Европу. Схлынув, волна завоевания оставила здесь потомков славянских и тюркских завоевателей. Они-то и стали предками западно-европейской аристократии XVI-XIII веков.
Между завоевателями и завоеванными долго сохранялась пропасть. Со временем завоеватели смешались с местным населением, но пропасть сохранялась вплоть до XIX века.
А на Руси такой пропасти не было, поскольку Русь никто не завоевывал. Сословие же русских холопов, — свидетельствует А.С. Хомяков, — было изолированным сословием потомков вывезенных в метрополию из завоеванных стран слуг-военнопленных.
Согласно нашим результатам, Русь-Орда XIV-XVI веков описана «античными» авторами как Римская Империя. В частности, холопы в Руси-Орде отразились на страницах «античных» источников как «рабы Древнего Рима». Но вернемся к А.С. Хомякову.
Сегодня мнение А.С. Хомякова, наверное, покажется уж очень крайним. Мы не беремся судить о верности наблюдений русского аристократа XIX века. Отметим лишь, что А.С. Хомяков был не одинок в этом, и его мнение не было даже самым крайним. Так Хомяков упоминает нашумевшую работу Ю.И. Венелина «Древние и нынешние болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам», Москва, 1829-1841, тома 1, 2>> [932], с.63 и 546. Оказывается, Венелин «объявил даже ФРАНКОВ СЛАВЯНАМИ» [932], с.63.

Париж. Рикши-европейцы возят туристов со всего света по Елисейским полям. 

И как мы теперь понимаем, был абсолютно прав. Современное население Европы в подавляющем большинстве — потомки славян, а также турок и татар. Пригнанные из Европы холопы сослужили дурную службу России в Первую мировую войну, когда основной костяк армии был перемолот войной, а на службе их заменили, и к станку стали потомки холопов, которых легко сагитировали большевики и с их помощью устроили революцию и конец Российской Империи.

На поверхности достигнутого благочестия в Европе находится всеобщее уважение и равенство всех граждан. Но в глубине всё ещё тлеет древнее противоречие между покорителями — потомками аристократов — и «чернью» — потомками низших сословий. Я не беру отдельные примеры торжества благородства человеческого духа, которые проявляются в лучших душах во все времена, и дают человечеству возможность совершенствоваться, это безусловно, встречается. Но в основной массе подмеченные Хомяковым различия сохранились до наших дней. Литературные описания благородных героев — это в основном прекраснодушный вымысел, не имеющий основы в среде «среднего» европейца. Европеец поставлен современными требованиями морали, закона и приличий в жёсткие рамки современности, но природа человека, к сожалению, так быстро не меняется. Я могу сообщить вам часть личных наблюдений в подтверждение этой мысли. Налёт цивилизации на любом человеке на Земле очень тонок, и он легко может шагнуть с высот гуманизма в недавнее прошлое, как это было в фашистской Германии.

В молодости я, читая европейских классиков, был уверен, что европейцы — действительно более продвинутый, духовно более развитый пласт человечества. Реальность показала, что люди по всему миру примерно одинаковы, и качество человеческого материала зачастую оставляет желать лучшего. Пришлось заметить, что такие качества, как благородство, великодушие, чуткость в основном присущи литературным персонажам. А в реальной жизни человек зажат требованиями законов и общественной морали, за пределы которых ширина душевных качеств распространяется не более, чем у неевропейцев. Словом, Маркс был прав, утверждая, что бытие определяет сознание.

Парижское метро. Станция Сталинград. 

Кратко несколько примеров. Пребывание в четырёхзвёздочном отеле в центре Рима, у самых развалин терм, все четыре дня не способствовало длительному нахождению в номере по причине банального запаха канализации, с которым пришлось мириться по ночам. Европейцы не могли не знать, что в номере что-то не в порядке с канализацией, но тем не менее, вселили нас в него. Склочничать мы не стали, и стойко перенесли «тяготы и лишения» столичного итальянского сервиса. На экскурсии во Флоренции вдоль очереди шла беженка с востока с просьбой оказать ей посильную материальную помощь. Жена, передавая ей деньги, выронила свой билет в галерею и не заметила. Зато заметила благодарная беженка, подняла и стала предлагать другим экскурсантам, как потом рассказывали очевидцы. Поднявшись на четвёртый этаж, на контроле мы обнаружили отсутствие билета и объяснили контролёру, что потеряли его где-то. Контролёр довольно нервно сообщил, что придётся купить ещё. Я сбегал вниз, приобрёл билет, вернулся наверх, и мы продолжили знакомиться с сокровищами галереи. Казна не пострадала, я тоже не последнее потратил, но вера в европейское великодушие пострадала, а заодно остался осадок от игры в мелкого жулика — безбилетника, пытавшегося незаконно проникнуть в галерею. В Париже на открытом переходе между станциями метро мы шли от одной станции к другой. Впереди шли какие-то выходцы из Северной Африки, но арабского вида контролёрша проверила наличие билетов почему-то у нас, немолодых европейского вида пары. Возможно, у них это — практика. В Америке один раз я отдал судовой агентессе афроамериканской наружности фотоплёнку на проявку. До сих пор жду. Не жалко денег, а вот фотографии канули в лету, не вернёшь. Однажды выпивший судовой агент в Америке забрался на судно, когда судовой трап был ещё не спущен до места и не подготовлен должным образом. Поднявшись на борт, дыша на меня спиртным, стал мне жаловаться, что упал на резиновый кранец, показывал испачканную рубашку. Я извинился, заметил, что не стоило самостоятельно подниматься на борт. Через год, когда его выперли из агентства, стал пытаться обвинить судно и экипаж в этом происшествии. Пришлось отписываться. В Париже, на Бульваре Капуцинок, стояли с женой лицом к друг другу, около полуметра друг от друга в ожидании экскурсии. Тротуар за моей спиной был свободен метра на три, а позади жены — метра на полтора, до проезжей части. Мы разговаривали, ожидая начала экскурсии, когда, по-видимому, местная мадам с зонтиком наперевес и криком: «Пардон!» ринулась именно между нами. Видимо, её достали эти русские экскурсанты, вечно толкущиеся на этом месте. Мы оценили тонкую душевную организацию парижанки и на себе примерили шкуру «понаехавших». Перечислять можно долго, но кое — какие выводы уже вполне можно сделать. Главный — люди — везде люди, более — менее одинаковы. В Европе, на Западе, строгие рамки и штрафы держат их в рамках приличий. Там же, где ограничений нет, человек очень быстро начинает приобретать черты биологических родственников — обезьян, вспомните шведский стол на тех же экскурсиях. Так что давайте признаем, что для духовного совершенствования человеку нужны чёткие материальные ограничения и направления, как стимулирующие, так и ограничивающие.

Бульвар Капуцинок. 

Эволюция никуда не спешит, материала и времени у неё — бесконечный запас. У нас же для того, чтобы стать чуточку лучше — только наша жизнь. Постараемся жить так, чтобы было чем гордиться нам и за нас.