Маски-шоу must go on?
Маска, я вас знаю
На днях автору довелось наведаться в аптеку – частную гомеопатическую. С наборами препаратов при покупке в пакет аккуратно уложили защитную маску. Бесплатную, разумеется, да ещё спасибо сказали за то, что я с ними общался в своей маске. Слегка затасканной уже, в связи с чем замена оказалась очень своевременной.
Между тем нас уже чуть ли не третий месяц обещают буквально завалить дешёвыми масками. Дорогих, но сомнительного качества и почти наверняка без так необходимых защитных свойств, в продаже появилось немало. Разброс цен – от 25 рублей, в лучшем случае до 50-70 и даже 300-400 для многоразовых.
В большинстве случаев они многоразовые лишь на бумаге – после первой же стирки или чистки, как получится, выходят из строя или плохо пригодны больше половины. Нет, для маскировки, конечно, сойдёт, но дешёвых одноразовых как не было, так и нет.
Московские власти на днях поспешили объявить о продаже этого защитного инвентаря на станциях метро. Причём с минимальной наценкой к себестоимости. Дo пандемии она была не больше 50 копеек, сейчас поднялась до двух — двух с половиной рублей.
На станцию «Трубная» пригласили, точнее, прямо-таки пригнали свору пишущих и снимающих коллег из лояльных мэрии СМИ, что-то показали, да на том всё и закончилось. Если бы дело пошло, вам бы каждые пятнадцать минут хвалебные сюжеты по ТВ гнали. Но видно, не сложилось что-то: бизнес ломать не с руки оказалось.
А бизнес, как можно прикинуть, – рентабельный на зависть едва ли не всем иным. Наивные люди полагают, что выгоднее всего сегодня торговать наркотиками и рулить проститутками. Но там ведь и риск непомерный, и «накладные расходы» зашкаливают.
Более продвинутые тут же приведут в пример реализацию канцтоваров, где копеечную мелочевку, выпускаемую миллионами, можно реализовать за полновесные рубли, доллары и юани. Причём не боясь за то, что половина товара уйдёт на свалку. Но и тут сверхприбыли ограничены спросом и тем, что вместе со скрепками и стержнями для авторучек надо реализовать и товар подороже, на который много не накрутишь.
Защитная маска в смысле рентабельности – поистине уникальная находка. Но это не в обычных условиях, когда маски, кроме медиков, мало кому нужны. Это только в кризис! Только ради реализации сотен миллионов масок стоило заводить всю эту бодягу с карантином.
Её себестоимость – не больше двух с полтиной рублей. В продаже дешевле десяти рублей, да и то колоссальным оптом, вы не найдёте никаких масок. Но есть всё же исключение – это отнюдь не медицинские учреждения, а уполномоченные структуры, разумеется. Там есть всё и по той самой приемлемой цене. Чуть выше себестоимости.
Всегда быть в маске…
Маховик, который был запущен почти два месяца назад, наконец-то начал раскручиваться. Выпуск масок начался сразу на нескольких предприятиях. Решены даже все проблемы с дефицитным сырьём и антисептическими покрытиями. И после этого вдруг кто-то там говорит, что после 12 мая надо начинать сворачивать все антикризисные меры. Как говорил герой Никулина в «Операции «Ы»: «Да я тебя за это…»
По сетевым каналам уже пошли сообщения о закупках сотен тысяч защитных масок региональными и местными властями по немыслимым ценам. Конечно же, для нас с вами, то есть для выполнения важнейших задач по борьбе с коронавирусом.
Эти сотни тысяч масок уйдут тем, кому они действительно нужны. И получать их они будут, скорее всего, бесплатно. А платить за всё это по завышенным ценам будут местные и региональные бюджеты, а значит — налогоплательщики. То есть простые люди.
Но людям, увы, придётся платить и ещё раз – уже за маски для себя. И тоже по многократно завышенной цене. Так что же мы удивляемся, когда подмосковный губернатор требует ношения масок в общественных местах, а столичный мэр твердит об ужесточении ограничений как минимум до 31 мая и… ну конечно, о масках в общественном же транспорте.
Всё можно понять просто на раз: и у того, и у другого, пусть и опосредованно, есть интерес в том, чтобы уже запущенные производства продолжали работать. И лучше – всегда. Такую прибыль, пусть пока всего лишь потенциальную, упускать нельзя. Это как-то не по-капиталистически.
В области есть не так много «почти олигархов» в текстильной промышленности, хорошо знакомых губернатору, которые среди прочего шили и спецодежду. И нашить миллионы масок для них – это пара пустяков, очень хорошо оплачиваемых, как теперь можно понять. Думается, что есть такие и в Москве, и они тоже 300-процентную прибыль упускать не захотят. Так что наденьте маски, господа…
Вообще-то, по сравнению со всем тем остальным, что с нами сейчас делают, маски – далеко не самое страшное. Да, унизительно, да, нормальному человеку в ней просто не продохнуть и головные боли гарантированы чуть ли не навсегда. Менять их как положено? Меняют только единицы из числа самых «продвинутых» и законопослушных. Одна надежда на то, что всё это не постоянно, не навсегда.
Хотелось бы верить, конечно, но ведь кто-то наверху уже явно подумал: а почему бы и нет? Граждане, да вы вообще благодарить родную власть должны, она же вас спасает! Премного благодарны, вот ещё бы приём использованной посуды, пардон, масок, организовать. Рублей этак по 50, ну хотя бы по 40.
Такие деньги платить не за просто так, а в качестве справедливого вознаграждения за участие в борьбе с распространением опасного вируса и экологическую сознательность. Природу же беречь надо. Ведь она же так замечательно ожила за время отсутствия на природе широких масс населения.
Самое время теперь снять с таких зелёных зон, как Лосиный остров или Битца, статус национальных парков и оперативно выгородить десятка три-четыре гектаров под элитную застройку. Не просто элитную, а под личные особняки — сами понимаете для кого. Протестов же народных теперь можно и вовсе не бояться. Скоро это и в Конституции будет закреплено. Или у кого-нибудь есть сомнения?
Кажется мне почему-то, что не только ради эпических строек с миллиардными левыми доходами, но и для такого вот ползучего огораживания и завешивали полосатыми ленточками все входы в лесопарковые зоны. Граждане посетители из числа любителей забрести куда-нибудь подальше и поглубже, что называется, ждите сюрпризов.
Всё это, увы, уже было, было, было. И в Покровско-Стрешневе, и в Серебряном бору, и напротив него — в Троицком, где обосновались и ныне покойный «очень великий» писатель с весьма сомнительной биографией, и отставной премьер, ныне завзятый оппозиционер. Вряд ли их кто-нибудь когда-нибудь тронет. Не дай бог прецедент создавать, да и пример для последователей уж больно заразительный.
Красиво жить ведь не запретишь. И новой столичной элите – тоже. Она же вобрала в себя до последней строчки всё лучшее, о чём писал когда-то действительно великий Салтыков-Щедрин в «Истории города Глупова». Вплоть до фаршированных голов. В том, что последнее имеет место быть, нет никаких сомнений.
Это не карантин, это маскарад
О том, что при бездумном повсеместном применении такие защитные средства, как маски, приносят больше вреда, чем пользы, говорили уже многие, в том числе и эксперты ВОЗ. Последних, впрочем, уже никто не слушает, что объяснимо после серии скандалов, американского отказа в финансировании и загадочной (подавиться брокколи – это ещё надо суметь) смерти одного из руководителей, которую дружно проигнорировали мировые СМИ.
ВОЗ сделала своё дело, ВОЗ может уйти, а производство миллионов масок уже запущено. Так не останавливать же его теперь, тем более что со всеми иными средствами борьбы так лихо втюхивать товар не очень удаётся. Помогали Италии, помогали США, сами же к китайцам с протянутой рукой обращались, ну и, наконец, достукались.
Вот уже и многострадальная Италия готова нам помогать с аппаратами ИВЛ. Сами-то они, похоже, с пандемией COVID-19 справились. А заодно надолго, пусть даже себе в убыток, «избавились» как от навязчивых китайских, так и от беспардонных российских туристов.
Впрочем, в последнем позвольте усомниться: самые беспардонные никуда не денутся, поскольку не входят в число «нищебродов». Вот им-то наши наделённые властью, причём немалой властью, господа и особенно дамы готовы отказать в праве на отдых за бугром. Категорически и навсегда!
Вместо послесловия
Не про маски. А вы не задумывались, почему столичный градоначальник так уверенно заявил, что рестораны и кафе будут открыты в последнюю очередь? Всё просто: нет в ресторанном бизнесе никакого интереса ни у него, ни у его подельников, начиная с вице-Анастасии, не знаю и не хочу знать отчества, и кончая Петром Палычем из Курской губернии.
Сунулся кто-то из них в своё время, когда только-только пчеловода с высокого поста убрали, в эту сферу. Не пустили. Делиться там тоже не любят. Это со строительным бизнесом и с плиткой прокатило, а вот там, где настоящие знания и умения требуются, – нет. Своего же за душой ровным счётом ничего не было, новые хозяева столицы даже по пути предшественника, который «Русским бистро» обзавёлся, пойти не сподобились.
Вот и случилась потом «ночь длинных ковшей» и все парки с зелёными зонами шашлык-базарами быстренько обзавелись. Нельзя же «лучших людей Москвы», то бишь гастарбайтеров из бывших республик бывшего Союза, голодными оставлять.
Нет у автора ну опять же никаких сомнений в том, что, как только парки со скверами откроют, быть может, даже раньше 31 мая, аромат от керосинового розжига и горелого мяса вновь над всеми спальными районами разлетится-расплывётся. И ни о каких социальных дистанциях и масках там никто даже не вспомнит. Хотя у мангалов-то они нужнее всего.
Есть такое слово: победители!
Я не забуду эту квартирку
Моисеенко Павел Федорович родился 19 ноября 1926 года в крестьянской семье родом из деревни Миндерла Сухобузимского района Красноярского края. Отец, Моисеенко Федор Павлович, умер в том же 1926 году. Мать, Моисеенко (Многогрешнова) Наталья Дмитриевна 1900 года рождения, одна управлялась с семьей из шести человек. Потом она повторно вышла замуж за брата мужа, Григория Павловича, и в 1935 году переехала вместе с семьей в город Красноярск в полуподвальную квартирку в доме №21 на улице Лебедевой.
— Эту квартирку я помню с раннего детства. Тогда я увлекался коллекционированием марок, а дочь хозяйки квартиры Антонина работала на почте, часто приносила мне разнообразные марки, и мы долго сидели с ней в малюсенькой комнате, разглядывая красивые картинки на марках.
Обстановка квартиры была очень скромной. Заправленная заботливой женской рукой железная кровать с блестящими набалдашниками, большой бабушкин сундук, накрытый цветастой рогожкой, на полу полосатые половики, связанные своими руками, стол, несколько стульев с причудливо выгнутыми спинками, в углу иконы, зеркало, вот, собственно, и все убранство.
Из комнаты на улицу выглядывали два окошка. Квартирка была полуподвального типа, а потому через верхнюю часть окошек были видны только тротуар и быстро мелькающие сапоги, парусиновые туфли, ботинки и другая обувь прохожих. Если встать на подоконник и заглянуть в оконный просвет, можно было увидеть деревянные дома, ворота, заборы на противоположной стороне улицы. Немало времени провел я на этом подоконнике, разглядывая ноги прохожих, считая шаги и корча рожицы друзьям-мальчишкам, заглядывавшим в окна с той стороны.
Уже не помню, кто жил в доме наверху, но хорошо помню широкий двор с замечательной кленовой аллеей, в тени которой стояла скульптурная композиция, изображавшая сидящего И. В. Сталина и стоящего возле него Я. М. Свердлова. В конце аллеи у высокой кирпичной противопожарной стены находился одноэтажный флигель, а точнее, сарай, в котором располагался музей, посвященный сибирской ссылке знаменитых революционеров.
В том дворе мы с друзьями-мальчишками играли в войну, в «чижика», гоняли на изогнутой проволоке обод велосипедного колеса, по очереди катались под рамой на взрослом велосипеде. На аллею, бывало, выносили стол, за которым собирались родственники, отмечали праздники, пели протяжные сибирские песни, разговаривали о жизни, о войне.
Не любил он этих разговоров
После окончания в 1942 году ремесленного училища и получения специальности «монтёр-телеграфист, монтёр связи» Павел Федорович был направлен на работу в районный центр Сухобузимо, где трудился по специальности до марта 1943 года. Затем устроился на работу по специальности на Красноярскую городскую телефонную станцию.
В октябре 1943 года был призван в ряды Красной Армии и направлен для переподготовки в школу младших авиационных специалистов (ШМАС), располагавшейся у железнодорожного вокзала города Красноярска в помещениях казарм, где, по рассказам местных жителей, ранее содержались итальянские военнопленные. Подготовку в ШМАС проходил с ноября 1943 по апрель 1944 года. По окончании школы получил специальность «стрелок-радист» и был направлен в город Казань, а затем через два месяца в Кострому, в состав формирующейся воинской части №749762.
В ноябре 1944 года, после завершения формирования и освоения личным составом американских самолетов марки «Бостон», часть была направлена в город Белосток и вошла в состав боевых подразделений 2-го Белорусского фронта под командованием К. К. Рокоссовского.
В детстве мы с братом не слышали от отца каких-либо рассказов о войне. Ну не любил он этих разговоров! И даже, когда встречался с друзьями-ветеранами, все больше молчал и слушал других. Как-то, уже будучи студентом, нашел я у бабы Наты среди старых пожелтевших фотографий и вырезок из газет военную летную книжку отца. А в ней записано более тридцати боевых вылетов. Конечно, я испытал чувство гордости за отца!
Вчитываясь в лаконичные строки летной книжки, я представлял себе героического стрелка-радиста, атакующего вражеские самолеты в небе над Германией! Конечно же, тогда в своем двадцатилетнем возрасте я и подумать не мог, что для отца, которому в годы войны исполнилось всего-то восемнадцать лет, каждый боевой вылет мог стать последним.
Боевой путь П. Ф. Моисеенко пролегал через города Белосток, Россошь, Торунь (Польша), Торн, Меркиш Фридланд (Германия). В период военных действий он совершил более 30 боевых вылетов. Участвовал в воздушных боях, горел, видел гибель боевых товарищей. Был подбит под городом Данцигом.
Когда я приехал в Красноярск на празднование 85-летия отца, попросил его рассказать об этом случае.
В начале 1945 года на самолете «Бостон» экипаж в составе эскадрильи бомбардировщиков вылетел на боевое задание под город Данциг.
Во время выполнения боевой операции над морем эскадрилья была атакована зенитным огнем с находящихся в бухте немецких кораблей. Осколками разорвавшегося у борта снаряда была перебита гидравлическая система самолета. В результате возникла серьезная проблема с открытием бомболюков и выпуском шасси. Пришлось возвращаться на родной аэродром и долго кружить над ним, сбрасывая горючее. Горючее сбросили, но совершать посадку на полосу аэродрома все равно нельзя: в люке бомбы и не выходит до конца передняя стойка шасси!
Решили садиться на поле рядом с аэродромом. Конечно, это было очень опасно: при жесткой посадке могли взорваться бомбы, самолет мог просто разбиться о землю. Но повезло! От удара при касании с землей задних стоек шасси передняя стойка «дошла» и встала на свое место. Поэтому посадка прошла в нормальном режиме.
Мы брали в руки отцовские награды
За участие в боевых операциях Моисеенко П. Ф. был награжден орденом Отечественной войны II степени (№571500), медалями «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». В дальнейшем был награжден юбилейными медалями и в 1985 году еще одним орденом Отечественной войны — I степени (№2957360).
С каким трепетом в детстве мы брали в руки отцовские награды! Со временем они тускнели, и перед выходом отца в парадном виде на праздник или мероприятие мы с братом Сергеем чистили награды зубным порошком и натирали до блеска суконной тряпочкой.
Помню, в начале 60-х годов отец взял меня с собой на празднование годовщины Победы в сквере за кинотеатром «Родина». Собралось множество фронтовиков и военных. Играл духовой оркестр. Фронтовики надели военную форму с орденами и медалями. Меня просто поразила сама атмосфера праздника, звон медалей, вальсирующие пары, военные песни!
Какие же все они были молодые, красивые даже на костылях, жизнерадостные, уверенные в себе и в завтрашнем дне! Настоящие герои! Настоящие ПОБЕДИТЕЛИ! Вокруг крутились мальчишки, обсуждали, у кого какие награды, с придыханием слушали рассказы фронтовиков, гордились своими отцами и родственниками и завидовали их военным подвигам. Это детское впечатление радости, мая, Победы осталось у меня на всю жизнь!
После окончания войны отец служил в авиационных частях в городах Шрода (Польша), Проскуров (Украина, ныне город Хмельницкий). Демобилизовался в 1951 году и прибыл в Красноярск. В августе 1951 года устроился на работу по специальности «техник связи» в УМСТ п/я 9 (ныне город Железногорск). Обслуживал строящиеся объекты города и горно-химического комбината (ГХК).
В 1958 году отец перешел на работу в ГХК прибористом 6-го разряда. Работал в смене, в мастерской по ремонту контрольно-измерительных приборов. После получения 7-го разряда работал техником КИП и А. Работал и постоянно учился.
В 1954 году, когда ему уже было 27 лет, отец поступил в 6-й класс школы рабочей молодежи. После окончания школы поступил на заочное отделение Московского политехнического института, обучение в котором закончил в 1970 году. После окончания института работал инженером КИПиА, а затем, с 1985 года и до пенсии, трудился инженером по технике безопасности ремонтно-механического цеха ГХК.
Большинство моих детских и юношеских воспоминаний связано с тем, как отец учился. Сначала в школе рабочей молодежи, а потом уже дома после работы, где самостоятельно изучались и осваивались предметы высшего политехнического образования. У отца всегда была и до сих пор остается потрясающая тяга к знаниям! Причем в любой области человеческой деятельности, от любви к музыке и литературе до познания физических законов и сложнейших технологических процессов.
Несмотря на усталость и нехватку времени, с удивительным упорством отец практически ежедневно садился за книги и читал, считал, чертил до поздней ночи. Все, что изучал, отец обсуждал со мной и позднее с младшим братом. Поэтому о пропорциях, десятичных дробях, уравнениях, логарифмах, интегралах и многих других математических и физических премудростях мы с братом узнавали еще до того, как начинали их изучение в школе и потом продолжали в институте.
Конечно, все условия для успешной учебы отца создавала мама, Евдокия Аверьяновна. Она работала, вела домашнее хозяйство, постоянно следила за тем, чтобы мужчины в доме были накормлены, обуты, одеты, хорошо учились и везде успевали. И это удалось ей в полной мере!
С тех пор прошло уже много, много лет. Не дожив двух дней до своего 85-летия, в апреле 2015 года ушла из жизни мама. В 2016 году мы вместе с братом и детьми отмечали 90-летие Павла Федоровича. Он так и живет в г. Железногорске, который вместе с мамой начинал строить с первой палатки.
Павел Федорович — ветеран-фронтовик, один из первостроителей города. Его знают и ценят как заслуженного и уважаемого человека. Отца постоянно приглашают на встречи со школьниками и молодежью. Он, ветеран Великой Отечественной войны, участвует в праздновании Дня Победы в Железногорске и Красноярске, а также в других патриотических мероприятиях.
Я по-настоящему горжусь своими родителями. Если бы меня попросили одним словом охарактеризовать этих замечательных людей, я бы ответил, что такое слово есть: ПОБЕДИТЕЛИ!
Свежие комментарии