Записки колымчанина 281

Путь в зону.

Тут и там, по обе стороны грунтовки торчат из болота кривые засохшие стволы лиственниц. Идём ускорив шаг, отмахиваясь от налетевшей армады кровососущих тварей. Пахнет горячим торфом и иван чаем. Временами этот запах сменяется головокружительным, дурманящим ароматом багульника. А иногда, запахи тайги сменяются стойким амбре нефтепродуктов. На обочинах частенько встречаются пустые ржавые бочки из под солярки, автола и нигрола. Во многих остатки топлива до сих пор не испарились.

- Щас мертвяки попрут из под дороги. - Нарушил молчание Вася.

- Какие, в транду, мертвяки ещё? Кладбище отсюда верстах в трёх.

- Серёга! Вот ты баклан бакланом, а всё умным казаться хочешь. Я про грунтовку говорю. Она же на костях построена!

- Да иди ты! Сказки всё это.

- Не-е, Серёг! Вася правду говорит, - встреваю я в разговор, - у меня отец, когда на Тал-Юряхе работал, ездил каждый день туда обратно на мотоцикле. Так вот однажды, привёз в мешке половину черепа. Говорит остановился отлить, а у заднего колеса камень белеет из под полотна насыпи. Шевельнул ногой, - не камень! Отвёрткой расковырял, половинку чьей-то башки вытащил.

- Да это все знают, - подключился к разговору Лось, - мой батя сколько раз с дороги кости человеческие убирал. Колымскую трассу зеки же строили, и тех кто умирал, просто засыпали грунтом под насыпь. Так мы до сих пор по их трупам и ездим. Иногда колёсами разбивают покрытие, их кости наружу и лезут. Все дороги на Колыме построены на костях.

- Ну вот привёз твой отец пол-башки, что с ней потом сделали? - Спрашивает Серёга.

- Ничего, - говорю, - показал мужикам в гараже, те помянули неизвестного, и зарыли позади теплицы на болоте.

- Ёкрный бабай! - Завопил визгливо по бабьи Вася, - я же говорил, попрут мертвяки!

- Что?

- Где?

- Да вот же! Прямо на обочине! - Вася брезгливо ткнул пальцем в белеющую кость.

- Ха-ха-ха! Дурик ты Васька! Это же бивень мамонта! - Хохочем мы дружно.

Вася недоверчиво склоняется над находкой, шевелит её носком кирзача, потом, преодолев сладкий, волнующий страх, берётся рукой за острый конец, и выворачивает из речной гальки, которой отсыпана дорога на болоте, маленький бивень мамонта.

- Мамонтёнок был. Интересно, откуда его выковыряли? - Не успокаивается Вася через полчаса пути.

- Да какая разница? Тут кругом кладбища мамонтов.

- Я всё мечтаю не кости, и целого найти, как того, Мамонтёнка Диму.

- На хрена тебе, Вась?

- Котлеты сделать.

- Чё-о-о? - Мы все остановились, и с подозрением на лицах уставились на Васю. - Чё, пуля в голове?

- Сам дурак, Лосяра! Говорят вкуснятина нереальная! Чего ей, если она была заморожена свежей? Ну и что, что миллион лет в вечной мерзлоте пролежала, там же как в морозилке, не портится.

- Да ты ёбу дался! Мертвечину доисторическую жрать? А если хобот от неё вместо носа вырастет?

- Вот говорю же, Лось, что у тебя не все дома. Коля Мерин всю зиму мамонтятину жрал, и ничего ему не сталось. А хобот если и вырос, то между ног. Ты знаешь сколько он баб имеет? Это всё потому, что у него до колена.

- Так то Мерин! Дурья башка, что Коле будет то, если он денатурат без закуси стаканами глыщет! До колена у него... Сказки всё это. А ты веришь, и думаешь, что если мамонтятину жрать, то и у тебя до колена вырастет?

- Не, Лёх. Правда съедобно. - Говорю я. - Помню, пацаном ещё был, когда у отца гости были какие то, рассказывали, что якуты повадились мамонтятниу в ресторан сдавать под видом лосятины. И ничего. Все ели, не заморачивались.

- Оба-на, пацаны! Чёй то? - Серёга замер с вытянутой рукой, указывая куда то в сторону от дороги, в кочкарник.

Идём по кочкам, с трудом выдёргивая ноги из тесного пространства между этими растительными «прыщами», выросшими выше колена. Впереди видится какая то груда металла. Кверху днищем, лежат останки вездехода. Ни гусениц, ни катков нет, только полуоси торчат по сторонам, как зубы покойника.

- Ни фига себе! Он что, весь утонул? - Спрашиваю товарищей.

- Да похоже на то. Почему брюхом кверху то, не пойму. И есть ли кабина?

- Да есть кабина, Вася, есть. Но она в болото погрузилась, и в ней так и остались мертвяки за рычагами.

- Да иди ты, буцефал хренов!

- Не буцефал, а гидроцефал, - обиделся Серёга.

- А что, быть гидроцефалом лучше? - Ржу я во всё горло.

- Да пошли вы все! Умники, блин. И вообще, меня эти «мессеры» задрючили уже, идём скорее, недалеко ведь уже!

Да. Мошкара на Колыме, это стихийное бедствие. Кусок мяса, оставленный специально, для эксперимента, моей географичкой, на берегу Кадыкчанки летним вечером, стал абсолютно белым через считанные минуты, если мой друг по прозвищу Кришна, мне не врёт.

И мы, продолжая отбиваться от одолевающих крылатых кровососов, выбираемся обратно на дорогу, и ускоряем шаг. До Хатыннаха не более часа пути.

За этот час, мы всё-же ещё дважды делали остановки. Первую для осмотра останков старого трактора, с кабиной, изрешечённой пулями. А второй раз мы достаточно долго изучали неведомый нам агрегат, напоминающий паровоз и зерноуборочный комбайн одновременно. Что это было на самом деле, так и осталось для нас тайной за семью печатями.

Передний мост был, явно управляемой парой колёс. Барабаны со шпильками указывали на то, что когда то к ним крепились колёса. Сверху высилась ржавая громадина, на передней части которой, как на капоте автомобиля виднелась большая пятиконечная звезда в круге, и надпись по его периметру: - «Спец.завод МВД № 43».

- Я себя чувствую, как людоед, который нащёл останки парохода на пляже, и гадает теперь, что же это такое. - Сказал я.

- Скорее всего, это какая та секретная машина. Наверное её тут испытывали. - Авторитетно заявил Сергей. Но я в этот момент, видел не его чумазое лицо, с сощуренными от яркого солнца глазами, и дымящейся «беломориной» в зубах, а интеллигента в очках, с козлиной бородкой, как в телепередаче «Очевидное невероятное». Потряс головой, чтоб прогнать видение, и решительно зашагал к прииску.

В зоне.

В посёлок мы не пошли. Сразу свернули налево, когда дорога раздвоилась в виде рогатки. Правая часть вела в центр заброшенного посёлка старателей и служащих, обеспечивающих функционирование и охрану зоны, а левая вела в саму зону. Через двадцать минут пути мы оказались у ряда, покосившихся столбов, с оградой из колючей проволоки. Местами, «колючка» была порвана, и её ржавые «лианы» раскачивались, свисая со столбов.

- Что будет, если ёжик отдрючит змею? - Спросил Вася. И сам же ответил: — У них родится моток колючей проволоки! - И при этом глупо загоготал. Мы посмотрели на него молча, с сочувствием и пониманием. Вася смущённо затих, и прокашлялся.

Входим через, распахнутые ворота, в зону, где когда то жили и умирали от болезней, голода, и непосильного каторжного труда заключённые. Периметр лагеря сохранился отлично. Три линии заграждений, высотой около трёх метров высотой, и с горизонтальной перекладиной на вершине, каждая. Кое-где, подправить колючую проволоку, и: - «Добро пожаловать в ад»! Четыре охранных вышки высятся над прямоугольным периметром, площадью гектаров пять, примерно.

На этих пяти гектарах руины двухэтажного здания, видимо административного, с провалившейся внутрь крышей, и два ровных ряда бараков - близнецов, метров пятьдесят в длину, и шириной в двенадцать метров каждый. Входные двери расположены внутрь длинного узкого плаца, на котором, вероятно, проводились построения заключённых. На нескольких высоких столбах висят ржавые колпаки, внутри которых были электрические лампочки, для осещения территории.

Всего бараков по шесть штук с каждой стороны. Двенадцать. В каждом содержалось до трёхсот человек, наверное, а может и больше. В дальнем углу виднеются ещё какие то здания. Скорее всего хозяйственные. Баня, лазарет, ШИЗО, и дизельная электростанция, на которую указывает целый штабель из пустых ржавых бочек из под солярки. Эта картина напомнила мне кадры из документальных фильмов о фашистских концлагерях.

Всё сработано грубо, как времянка. Стволы лиственниц, которые шли на строительство срубов, местами даже не ошкурены от коры как следует. Комли брёвен не спилены, а срублены! Люди возводили всё это, не имея ничего кроме топоров. Решётки на окнах бараков грубой ковки, вероятно изготавливались здесь же, самими зеками.

- Что-то как то хреноватенько тут, не находите?

- Да, Андрюх. Смертью тут пахнет. Потом, кровью, болью и страданиями. Наверное души замученных, тут по сей день бродят.

- Серый заткнись уже! Задрючил со своими мертвяками и духами.

- Вась... Ва-ась... Не заморачивайся, тебя они не тронут. При виде твоих драных портков, все мертвяки сами в могилы позаползают от ужаса.

- Чем тебе мои «Монтаны» не нравятся? Смори как шикарно... О... - Вася смешно выпячивает напоказ задницу, с двумя огромными дырами в брезентовой ткани, из которой сшита спецовка, через которые виднеются «семейные» трусы. - Проветриваемые, видал?

Через сорванную с петель дверь в фронтальной стене, входим в барак. Тишина гнетущая. Слышен лишь звон комаров, и жужжание мух. Ни единой доски! Всё построено из стволов лиственниц. На полу брёвна, стёсанные с одной стороны, чтоб сверху пол был плоским, с виду дощатым. Через щели растут длиннющие белые от недостатка освещения побеги растений.

По обе стороны барака, бесконечные ряды двухъярусных нар, у торцевых стен стоят длинные столы со скамейками по бокам. По всюду валяются ржавые консервные банки, алюминиевые ложки, смятые миски. На одном из столов стоит керосиновая лампа без стелянной трубки. И две печи «буржуйки», сваренные из бочек, стоят в разных концах помещения.

- Как же они тут жили зимой, когда мороз пятьдесят градусов? - Недоумевает Лёха.

- Вот тоже, только подумал. - Меня посетила такая же мысль, и я почувствовал холодный озноб, пробежавший по позвоночнику. - Пойдём на свежий воздух.

Ещё около часа мы обследовали один за другим бараки и другие строения, но картина повсюду была одинаково удручающей. Воздух сгустился, стал плотным и липким. Непередаваемое ощущение ужаса поселилось в моей душе, и никак не проходило. Прямо физически я почувствовал страх и боль, пережитые теми людьми, которые прошли через этот кошмар. Тогда подумалось, что в будущем, я всё сделаю, чтобы только никогда не узнать, что такое зона. Лучше смерть при попытке к бегству, чем жить вот так вот!

- Ну что делать будем? Есть уже хочется. - Спрашиваю друзей.

- Не знаю, что мы будем делать, но знаю, что мне здесь не по себе. Хочется драпать скорее отсюда. И снова, глядя на Серёгу, я увидел «академика» в очках и с бородкой. Что за наваждение!

- Предлагаю развести костёр, и пожрать, а потом уж решим, что делать дальше.

- Ва-ася! Ты маньяк! Как можно есть в этом месте? Идём отсюда!

Вася надул губы, обиженно засопел, но вступать в перепалку не стал. Он первым зашагал к воротам лагеря. По пути я предложил компании именно то, о чём думал молча, каждый из нас. Хотелось увидеть огни в тайге, которые могли оказаться освещением взлётно-посадочной полосы. Ни единого возражения не последовало. Единственная заминка вышла, когда мы заспорили о том, в какой именно распадок могли зайти те мужики, которые заблудились, пропали, а потом через год вернулись сытые и холёные.

Резонно рассудил Сергей, предложив идти в тот, что посредине. По нему можно подняться на во-он ту лысую вершину сопки, и с неё будет видна вся округа как на ладони. Если что-то где-то мигнёт, то остаться незамеченным, шансов у него будет минимум.

Приняли решение, и бодро шагаем в сторону срединного распадка, с облегчением уносим ноги из этого гнетущего места. Отчётливо понимаю, что возвратиться сюда, я уже никогда не захочу.

Кладбище.

Идём по прямой дорожке, заросшей травой, и понимаем, что она явно не природного происхождения. Грунт под ногами твёрдый, и скорее всего это насыпь. Через пятнадцать минут, становится ясным, что это была дорога на кладбище, которую тайга поглотила почти без остатка.

Мне уже не раз доводилось встречать захоронения заключённых, но то, что открылось нашему взору, потрясло до глубины души. Поле, размером с футбольное, заросло карликовой берёзкой и багульником, вперемешку с кустами голубики. И мы даже не сразу поняли, где находимся, когда Вася обнаружил в кустике берёзы невысокий столбик, на котором была прибита двумя гвоздиками ржавая жестянка, вырезанная из консервной банки.

На прямоугольном кусочке, рассыпающегося от коррозии металла, гвоздём были пробиты отверстия, образующие цифры. Пять пяти, или семизначных номеров располагались в столбик. Нам всем известно, что это означает. Это значит, что прямо у нас под ногами, в вечной мерзлоте, покоятся друг на друге пять деревянных ящиков, с замороженными телами погибших заключённых. Они лежат там в том виде, как их хоронили. Не тронутые гниением, потому, что в мерзлоте трупы могут храниться в замороженном состоянии тысячелетиями.

А ещё я знал, что на их руках и ногах у них длиннющие ногти, а на лице и голове, волосы в несколько сантиметров длиной. Однажды приятель, который был старше меня лет на семь, рассказал мне потрясающую вещь. Оказывается, после смерти, у человека ещё какое то время продолжают расти волосы и ногти! У покойников! И у меня была возможность убедиться в этом лично. Я помню, с каким чувством мы вскрывали одну такую могилу. Это была безумная смесь ужаса и восторга. Потом пришло осознание, что мы были настоящими идиотами, когда тревожили прах покойников, но это было позже.

А тогда... Не забуду, как под крышкой деревянного ящика, нам открылось тело мужчины, примерно лет пятидесяти с виду. Одет в белую нательную фуфайку, и серые рваные брюки. Босой, со сложенными на груди руками. На тыльной стороне левой ладони синела наколка в виде паука. Это значит — вор. Ногти на руках и ногах, действительно были длинные. Не такие, что прям из ящика торчат, но очень длинные. Тёмно — русые волосы на голове тоже были бы до плеч, если бы умершего хоронили с волосами такой длинны. А так они были спутаны на голове, как птичье гнездо. На щеках и подбородке, рыжеватая редкая бородка. Глаза закрыты, бледное лицо спокойное, даже умиротворённое, словно человек спит.

А сейчас, мы огляделись по сторонам, и... Вот ещё столбик, рядом ещё, и ещё... Сколько же их тут! На некоторых выбито по три номера, на некоторых один, иногда попадались пять, или даже семь номеров на одной жестянке. Пять или семь тел, которые были когда то живыми людьми. Ходили, разговаривали, ели, курили, читали газеты и книги... У них были родители, жёны и дети. Они мечтали о чём то, к чему то стремились. И наверняка не думали о том, что над их останками будет стоять только столбик с выбитым на нём, с помощью гвоздика, номер. Ни имени — фамилии, ни дат рождения и смерти, ни эпитафии, просто номер!

Как это страшно. Я понимаю, они сами виноваты. Не нужно было совершать преступлений. Ведь почти все они здесь были урками. Убийцы, насильники, налётчики, воры, грабители, дезертиры, мародёры. У большинства из них, руки были по локоть в крови, как говорится. И тем не менее, они всё-таки были люди.

- Да что за день то сегодня тако-ой! - Заскулил опять Вася. - Одни покойники с привидениями, сколько можно!

- Вась! Ты что, правда их боишься?

- С детства! Помню как бабушку в Туле хоронили, мне тогда лет пять было. И всё. С тех пор терпеть не могу оркестры с трубами и тарелками, и гробы с покойниками.

Остальные покойников не боятся, но тем не менее, дружно шагаем прочь с этого скорбного места.

Обед и шишки.

Вход в распадок оказался не очень гостеприимным. Мшаник был такой высоты, что ноги в него проваливались по колено. А для того, чтоб освободить ногу для следующего шага, нужно приложить неимоверные усилия. Так мы на один километр потратили времени почти столько же, сколько от вершины перевала до самой зоны на Хатыннахе.

Обессиленные, мы выбрались на каменистый твёрдый склон подошвы сопки, и рухнули на бережке крохотного прозрачного ручейка, стекающего с вершины сопки. Кто не промок до нитки от собственного пота, после прогулки по мшанику в жаркий летний день на Колыме, тот никогда не узнает о том, как счастлив может быть человек, который лежит на замшелых камнях, и пьёт, пьёт, пьёт бесконечно сладкую, чистую, студёную воду.

А потом лицо полностью в ручей, и наслаждаться холодными струями, которые, исцеляют изъеденную паразитами кожу головы и рук. Счастье, это не уси-пуси с невестой на перине. Это не новенькие «Жигули» шестой модели. Это не выигрыш в денежно-вещевую государственную лотерею. Это не отпуск в Батуми. Счастье, это когда ты снимаешь сапоги и куртку, садишься на ствол поваленного дерева, опускаешь стёртые в кровь ноги в ледяную воду, и понимаешь, что ветер сдувает комаров и мошку, и ты можешь бесконечно долго, и главное, безнаказанно сидеть с голым торсом, наслаждаясь прохладой, и глотать, невероятно ароматный дым «Беломарканала», за 22 копейки пачка, в которой 25 папирос.

Конечно, теперь и аппетит проснулся зверский. Сергей быстро развёл костерок, достал из ножен на поясе охотничий нож, вскрыл им две банки тушёной говядины, и расположил их у огня. Вскоре, дивный аромат тушёнки поплыл над лесом, смешиваясь со смолистым запахом дыма от сухих как порох веток стланника. А чифир-бачки уже наполнены студёной водой, и ждут своего часа, когда прогорит первая охапка дров, чтобы затем, почётно разместиться на раскалённых углях.

-

Пельмени, растегаи, блины с красной икрой, селёдка под шубой, торт «Наполеон», да, вкусно всё это. Только ни одно самое изысканное яство никогда не сравнится с простой тушёнкой с костра, и сухими галетами в тайге. А как пахнет свежезаваренный чай в чифир-баке! Его густой аромат заполняет пространство так плотно, что можно о него спотыкаться. Наверное все олени в радиусе двадцати километров вокруг, чуют неповторимый запах цейлонского чая. Мы пьём этот эликсир, передавая котелки по кругу, из рук в руки. С величайшим наслаждением грызём кусковой сахар, и прихлёбываем из закопчённых сосудов горячую бодрящую жидкость. Какое наслаждение, чувствовать как она разливается по венам, наполняя тело бодростью и силой!

Но тут вдруг, Лёха вскакивает с корточек, и стремительно несётся вверх по склону, громко топая толстыми подошвами сапог по гранитным плитам. Мы ошалело смотрим ему вслед, пытаясь разгадать тайный смысл его манёвров.

 

А Лось прыгает как кошка на толстый ствол стланника, высотой метра три, и тот под тяжестью могучего молодого тела сгибается и плавно, как на парашюте, опускает Лёху далеко вниз, прямо к костру. Нашему взору предстаёт тугая связка кедровых шишек.

Теперь все поняли! Это же такое лакомство! Запечённые на углях молочные кедровые орешки! В этот период, во вторую половину июля, шишки уже выросли, но ещё не поспели. Скорлупа у орешков ещё не сформирована, не задеревенела. Она представляет собой тонкую прозрачную  плёночку, покрывающую сочные молочные ядрышки.

 

Кидаем в неостывшую золу около десятка шишек, и уже через минуту, слышаться лёгкое шипение. Запах кипящей кедровой смолы, плотным облаком повисает в воздухе. Щекочет ноздри, и порождает нетерпение, желание поскорее вкусить это лакомство.

 

Пошевелили прутиком шишки в золе. Перевернули , чтоб они равномерно обжарились со всех сторон. При этом то и дело светлячки пламени вспыхивают яркими пятнами на обугливающихся чешуйках шишек, под каждой из которой прячутся одно, два, реже три молочных зёрнышка. Это сгорают остатки густой смолы, которая горит, почти как бензин. Но вот блюдо готово, и мы выкатываем из кострища на камни готовые шишки.

 

Подбрасываем их на ладонях, обжигаясь, пачкая руки золой и смолой, которую потом не отмыть несколько дней, хохочем, и радуемся. Радуемся бездумно, потому, что уверены, что так будет до конца наших дней. А точнее, вообще не думаем о том, что дни человека сочтены. Мы ведём себя естественно, как и должно быть среди нормальных людей.

 

Очищаю от тела шишки створки — чешуйки, и в руках остаётся нежно-жёлтая мякоть, с торчащими из неё маленькими молочными зёрнами орехов. Пахнет смолой, горячим хлебом, варёной кукурузой, и шоколадным мороженым с тёртым орехом одновременно. Вкус у этого деликатеса, примерно такой же: - сложный и противоречивый. Это, явно, смесь горячего хлеба с мёдом и орехами. Кроме того, это необычайно колорийное блюдо! Всего несколько шишек среднего размера заменяют полноценный обед.


Камлание

 

Дело к вечеру, а нам ещё ползти высоко в сопку, поэтому начинаем собираться. Наш «академик» Встаёт у костра, возносит вытянутые руки ладонями к небу, и начинает славить тайгу:- «Слава тебе Матушка Тайга, за то, что дала нам кров, воду и сытный обед»!

 

- Слава! Слава! Слава! - Вторим мы хором, что есть мочи, подыгрывая Сергею Иванову, так же вытянув руки, и зажмурив глаза.

 

 

- Слава тебе, о Хозяин тайги и тундры, всемогущий Дух Баррагона и Хатыннаха!

- Слава! Слава! Слава! - Разносится над тайгой.

 

- Слава тебе, о щедрейший из щедрейших, Дух Аян-Юряха!

- Слава! Слава! Слава!

 

- Слава тебе, о величайший из хранителей, мудрейший из мудрейших, Дух Эмтегей!

- Слава! Слава! Слава! - Летит эхо над молчаливой тайгой, словно торжественная ода, переходящая в безудержный, неимоверный хохот четырёх глоток.

 

Мне кажется, что мы ведём себя естественно, ржём только для того, чтоб кто-то не заподозрил другого в насмешке. На самом деле, мы абсолютно искренни. И мы знаем, что именно так и должны вести себя все люди, которых природа приняла в свои объятия. На уровне подсознания, мы все понимаем, что по другому вести себя с Духами просто неприлично, а скорее всего и опасно. Тот кто не понимает, что на добро нужно искренне отвечать добром, идущим из самой глубины сердца, тот обречён на жизнь посреди болота из лжи, зависти, злобы, и жадности.

 

Но если ты открываешь душу навстречу Духу Хранителю, то он будет вести тебя и оберегать. Он даст возможность дышать полной грудью, свободно и уверенно. Держать высоко голову, и не задумываясь об опасности, делать полезные, нужные людям дела. И тогда ты пройдёшь через все испытания, и будешь ценить каждую секунду, прожитую в этом мире.

 

Обряд исполнен, и мы, воодушевлённые, продолжаем свой путь на вершину. Не смотря на сложный рельеф, и аномально густые заросли высокого стланника, мы довольно быстро продвигаемся вдоль дна распадка, одновременно забирая влево, постоянно поднимаясь всё выше и выше. Вскоре идти становится ещё легче, потому, что буйная растительность сменяется чахлыми лишайниками на голых камнях. К тому же, жара влажной низины сменилась свежим ветерком. Если постоять не долго на месте, то можно даже замёрзнуть. Потное тело мгновенно реагирует на сквозняк, тянущий по каменистому склону.

 

И вот вскоре, мы высыпаем на самую вершину. Как ведьмы собираются на шабаш не Лысой горе, так и мы, слетелись, и уселись на вершине лысой сопки вокруг столба, высотой около полутора метров, сложенного из плоских камней как блины, друг на друга.

Сначала мы заметили на горизонте небольшую тучку, которая приближалась с юго-востока. Затем следом появилась вторая, и вскоре всё небо начало хмуриться, и на вершинах соседних сопок появились рваные клочья тумана. Это явный признак скорого приближения дождя. Понятно, что радости нам это не прибавило, однако и огорчаться никто не собирается.

 

- Что-то Дух Баррагона нас или не понял, или нам подают знак, что пора сваливать. - Заметил Сергей.

- Надеюсь на второе. - Заметил я.

- И что? Зря пихались в горы? - Попробовал возмутиться Лось.

- Лёха! Ну мы же это проходили с тобой. Если Хранитель подаёт знак, то нужно слушать. Потому, что он охраняет от чего то более неприятного. Я голосую за то, что нужно отсюда уходить. Смотри, что творится. Если нас накроет здесь дождь со снегом,  лучше тебе будет от твоего упрямства?

- Андрюх! Не учи отца, и баста! Всё я помню. Как такое забудешь?



Знаки, которые мы не умеем читать

 

 

А дело было прошлым летом. Мы собрались ехать на Аян-Юрях на рыбалку, да что-то мой отец тогда на дыбы встал. Разорался ни с того, ни с сего. Говорит, что не надо вам сегодня ехать, ещё чего доброго палатку новую спалим. Я рассмеялся, и решил что поеду, во чтобы то не стало. Хоть один, но поеду, всё собрано уже, рюкзак у порога. Ну не выкладывать же всё назад, из-за того, что моему папе, что-то там почудилось!

 

И надо ж такому случиться, на автобусной остановке мы встретились только с одним Лосём. Все остальные наши попутчики по разным причинам, но как то подозрительно дружно, оказались занятыми другими делами, и мы попёрлись в тайгу вдвоём.

 

Добирались с приключениями. Началось с того, что водитель автобуса "Сусуман — Усть-Омчуг", на котором мы решили ехать, начал скандалить, и отказываться брать стоячих пассажиров. Но салон был полон, и мы уговорили взять нас.

 

Потом, когда я стоял в проходе между креслами в старом львовском «Туристе», уцепившись руками за багажные полки над рядами сидений, увидел через лобовое стекло, как вместо дороги, прямо по курсу мелькают кочки и кусты карликовой берёзы. Затем вдруг вверх полетели коряги и куски мха, вперемешку с ошмётками торфа.

 

Так я понял, что автобус снесло с трассы, и мы попали в аварию. Почему-то мы с Лосём заржали громко на весь автобус, а женщины вдруг завизжали, мужики начали крыть матом, и закончилось дело тем, что весь наш «Колымский Титаник» лёг на бок в болото, и начал погружаться в коричневую жижу.

 

Затем последовала эвакуация, которую пришлось осуществлять через стёкла по правому борту, которые в мгновение ока оказались не правым бортом, а внутренней стороной верхней палубы. Вопли, стоны, проклятья... Главное, что никто серьёзно не пострадал. Как танкисты через люки мы с Лёхой первые выскочили, через разбитые стёкла наружу, и начали за руки выдёргивать из тонущего автобуса пассажиров.

 

Мужчины внизу подсаживали женщин, чтобы мы могли выволочь за руки их из ловушки. Затем передавали нам багаж, которого оказалась целая гора в салоне, помимо того, что находилось в багажниках. Потом вылезли на свет божий уже мужики, и решили вежливо так спросить у водителя, не знает ли тот случайно причину этой мелкой неприятности, из-за которой, человек тридцать с лишним, едва не превратились в геройских моряков подводников, затонувших со своим кораблём на дне озера в тундре, в пятидесяти метрах от Колымской трассы.

 

Не знаю, что сказал им водитель, но к семье он вернулся с гораздо меньшим количеством зубов, чем было до начала рейса.

 

Но мы то с Лёхой, как ни крути ехали на Аян-Юрях! Нам то что до таких мелочей, как не состоявшаяся автокатастрофа. Отряхнулись, поправили галстуки, взяли портфели, т. е. рюкзаки, и поковыляли по трассе в сторону моста первого прорабства.

 

Вскоре, нас подобрал весельчак на «Татре» без переднего правого колеса, и мы с ветерком, наслушавшись массу свежих анекдотов, донеслись до четвёртого прорабства, где поблагодарили «капитана корабля», и расстались с ним с самыми тёплыми словами благодарности.

Вероятно, чехословацкая "Татра" это единственный в мире грузовик, способный без ущерба для себя и окружающих,  продолжать движение, не имея одного любого из передних колёс.

Нам бы дуракам задуматься, вовремя осознать, что что-то тут не так, раз столько знаков свыше, столь настойчиво нам указывают нам на то, что мы что-то неправильно делаем. Но куда там! Мы же орлы! Горы свернём если потребуется! Мы не привыкли отступать!

 

Вперёд! Там рыба плавает на свободе, а у нас рюкзаки пустые! Ну и вот... Приехали на место, дошли до поляны, поставили новенькую, с нуля (муха не еблась), первый раз из магазина палатку. Развели костёр, готовим еду, а я Лёху спрашиваю: - «Ты на кой хрен на нос очки солнцезащитные нацепил»?

А очки такие, в то время пол-зарплаты уборщицы стоили. Да что там деньги, их купить можно было только у фарцовщиков. Каплевидной формы стёкла в пластмассовой, но очень прочной оправе, снаружи зеркальное напыление, так что смотришь на человека в таких очках, а у него вместо глаз зеркала настоящие, да такие, что в них бриться можно. А в левой нижней части одного из стёкол треугольная бумажка наклеена. Раскрашена в цвета итальянского флага. И надпись: - «Italia”.

 

- А нахрена я за них такие деньги в Гаграх заплатил? Чтоб в серванте ими любоваться? Вещь должна приносить пользу. Вот завтра будет солнце яркое, ты будешь щуриться как налим, а я как туз, буду смотреть, и запоминать, что  ты мне завидуешь!

- Ну-ну... Посмотрим, посмотрим...



Погорельцы

 

Поужинали, затушили тщательно костёр, и пошли вниз по реке донки расставлять. Поставили километра на два. Возвращаемся, чую запах гари... Выходим на нашу поляну, сердце оборвалось. Вместо палатки чёрный прямоугольник на траве, только верёвочки, разложенные в разные стороны к колышкам, тлеют медленно как фитили. А на том месте, где Лёхино изголовье было, лежат два почерневших стёклышка. Аккуратненько так. Очень модные заграничные очки, без которых советский мужчина просто бич опустившийся.

 

В общем, остались мы в том, что на нас надето было. Все вещи, все продукты, спиннинги, всё перед уходом в палатке припрятали, да костёр видимо не так тщательно затушили, как казалось сначала. Я с тихим воем опустился на колени, сжав ладонями виски. В голове как через мощный динамик, зазвучали слова отца, которые он бросил мне перед отъездом: - «Ещё, чего доброго, палатку новую спалишь»!

Откуда он знал!!!

 

Ну что делать? Ночью температура почти до нуля опускается. В одних «энцифалитках» поверх футболок, и у костра уши в трубку свернутся. Решили идти на Эмтегей, на заброшенную турбазу. Там хоть кровати есть, матрасы, и буржуйку можно истопить. Ночь перекантуемся, а утром пойдём попутку до дома ловить.

 

Идти нам километров шесть было, но всё бы ничего, только зарядил мелкий ледяной дождь. Пока дошли, вымокли до нитки, и замёрзли так, что пальцы на руках гнуться перестали. Завалились в здание бывшей турбазы. Нашли комнату с «буржуйкой». Поставили две панцирные кровати встык друг к дружке. Навалили на них груду матрасов, и стали пытаться растопить печь. Сухих дров нет нигде. Чем топить, хрен его знает. Облазили всё внутри и вокруг, с трудом отыскали деревянный щит, который был влажный, но только с одной стороны. Разбили его на доски, настрогали ножами щепок, растопили, вроде пошло дело. Но раз... И повалил дым внутрь. Всё потухло, пришлось мучиться заново.

 

А тут Лось притащил большой кусок рубероида. Он горит, как напалм! Растопили всё-таки печь, и забрались под матрасы. Прижались друг к другу, согрелись, и измученные последними событиями, вырубились, словно кто-то кнопу «ВЫКЛ.» нажал.

 

Проснулся я от ощущения ужасающей сухости во рту. Вылезаю из под матраса, и показалось, что ослеп. Ничего не вижу вокруг. И тут как начало меня кондратить! Чую, задыхаюсь. Упал на пол, тогда только разглядел, что комнатушка наполнена едким дымом. Ору во всё горло: - «Лёха вставай»! А голоса своего не слышу. Оглох полностью. Слава Богу вижу, что тот сам уже ползёт по пластунски к выходу. Вижу, что он оглядывается, смотрит на меня, бешено вращающимися глазами, и рот открывает беззвучно, как рыба.

 

«Точно мы оба оглохли»! - осознал я. Но ползу. Выползли в коридор, пытаемся на ноги встать, но ни я, ни Лёха не можем даже на четвереньки встать. Руки и ноги совершено не слушаются. А по коридору нужно доползти до холла, где раньше теннисный стол стоял. Потом выползти в тамбур, и только там спасительный свежий воздух.

 

Как мы этот путь преодолели, слабо помню. Помню, что подталкивали друг друга к выходу, чтоб не остался один из нас в комнате, наполненной угарным газом, и продуктами горения битума. Помню, что оба пытались орать, но только беззвучно открывали рты. Может крики и были, но мы оба их не слышали.

 

Очнулся я на прибрежной гальке, в двух метрах от прибоя. Смотрю по сторонам, и не могу понять ничего. Словно на глазах жёлтые линзы. Всё вокруг жёлтое-жёлтое. И Лёха, валяется в луже собственной блевотины жёлтый-жёлтый. Ползу к нему, а у самого сердце как ледышка стало. Мысленно твержу: - «Лёша, дорогой, только бы ты был жив! Только бы ты был жив! Всё тебе прощу! И оригинальную катушку «BASF» 500 метров с записью «Пинк Флойд» назад перестану требовать»!

 

Подполз, пинаю его в темя босой ногой, и слышу, что Лёха стонет, отзывается на каждый пинок. Жив! Жив курилка! И я его слышу! Слух вернулся! Только вот жёлтое всё вокруг по прежнему. «Кто-то поссал мне в глаза»? - мелькнула мысль, и я снова выключился.

 

Когда очнулся, увидел, что Лось сидит на пеньке, в одних трусах, и с смотрит на волны немигающим взглядом. С окаменевшим лицом, выражающим тяжелейший мыслительный процесс. Так человек, очнувшись от летаргического сна, мучительно пытается вспомнить кто он и как его зовут.

 

- Лось!

- Чё...

- Ты как?

- Как...

- Не пугай меня.

- Пернатый, сука блядь... Я так боялся что ты сдохнешь! Чуть не утопился, когда решил, что тебе писец.

- Лёша... Я сам молил Бога, чтоб только он позволил тебе жить. Без тебя я не поехал бы домой. Как бы я посмотрел в глаза твоей Ленке? А маме, тёте Вале? А Людке, сестре твоей, что бы я сказал? Лёша... Как хорошо, что ты разбудил меня. Мы оба угорели бы нахрен. И нашли бы нас не раньше чем через месяц, раздувшимися как бочки. На жаре туша мёртвого оленя вздувается за час. И мы так же вздулись бы...

 

Я говорил, говорил, всё боялся, что если остановлюсь, то глухота вернётся. И не замечал, как слёзы льются из глаз ручьями. Заливают рот, и когда я говорю, эта влага брызгает изо рта напополам со слюной, и смешивается с соплями, текущими из носа.

 

У Лёшки под носом были две чёрные полоски. Это копоть, которая осела во время сна, когда он дышал носом. У меня на верхней губе, наверное такие же дорожки...

 

Четыре километра до прижима, где можно поймать попутку, мы преодолели дня за полтора. Я совершено не мог идти. Ноги не слушались. Я постоянно падал, но каждый раз могучие руки Лося подхватывали меня, и я слышал его настойчивый голос: - «Пернатик! Мудофель деревянный! Если ты, сука, сдохнешь тут, я за себя не отвечаю. По любому я тебя твоей Таньке доставлю. Хоть живым, хоть мёртвым. Но лучше живым. Поэтому иди сам». И я шёл. Падал, блевал жёлтой жижей через каждые десять метров, но шёл. Потому, что у меня есть друг. Настоящий друг. Другого такого как Лось, нет больше на всём белом свете свете.

-

ЧТО ТАКОЕ КУЛЬТУРНЫЙ СЛОЙ

starcheolog

Недавно меня в очередной раз попросили рассказать, что такое "культурный слой" и как образуется. Многим кажется невероятным факт, что культурный слой в городе может иметь несколько метров. В итоге я написал вот этот пост, в котором постарался просто, но подробно рассказать о культурном слое и закономерностях его образования (тем более что об этом мы каждый год рассказываем на занятиях археологического кружка и материалов накоплено довольно много). Пост получился довольно длинный, но, надеюсь, интересный.
Начнём с определения. Звучит оно просто

Культурный слой - это слой земли на местах человеческих поселений, содержащий следы или остатки деятельности человека. Его мощность может быть от нескольких см до нескольких десятков метров.

Или можно сказать короче.
Культурный слой - это слой земли, содержащий остатки деятельности человека: древние сооружения, строительный и хозяйственный мусор, золу и т. д.

Для того чтобы понять что такое культурный слой, надо ответить на два основных вопроса.

1.Из чего состоит культурный слой?

2.Как он откладывается?

Разберём всё по порядку.
Из чего состоит культурный слой?

Собственно говоря, культурный слой состоит из четырёх компонентов:

1. Артефакты
2. Сооружения
3. Биологические остатки
4. Неорганические остатки

Артефакты - это объекты, созданные или подвергнутые обработке людьми.
К ним относится огромное множество предметов - орудия труда, украшения, сосуды, наконечники стрел, предметы одежды и т.д. и т. п.

Вот, скажем, фрагмент средневекового стеклянного браслета в культурном слое Пятницкого раскопа-




Деревянный гребень в культурном слое


Обрывок кожаного пояса с металлическими накладками


Остатки бревен, которые неудачно пытались расколоть на плахи при ремонте деревянной средневековой мостовой

К числу артефактов относятся также предметы, случайно или преднамеренно образовавшиеся в процессе изготовления определенных изделий, – такие как обрезки ниток, оставшиеся после ткацких работ, кусочки шлака (стекловидного материала, остающегося при выплавке металлов) и различные побочные продукты производственных химических процессов


Производственный комплекс, состоящий из сруба, остатков печи и напластований шлака. Кроме того, на переднем плане можно увидеть заготовку деревянной лопаты

Сооружения. Это археологические объекты, представляющие собой созданные человеком крупные объекты и нарушения грунтового слоя. Простейшим и наиболее распространенным сооружением является выкопанная в земле яма. Её можно обнаружить по отличию ее заполнения от окружающей почвы, часто более темному и мягкому, с более высоким содержанием органических материалов.

Пятно ямы, выделявшееся на зачищенной поверхности пласта суглинка


Выбранные ямы

Также к сооружениям относят жилища, очаги, стены, насыпи, фундаменты, тоннели, гробницы, могилы и множество других сооружений.


Остатки частокола. Старая Русса, Курортный раскоп


Остатки деревянного сруба


Деревянная конструкция

Биологические остатки – любые материалы, некогда принадлежавшие к живой природе: необработанные кости, раковины улиток, пыльца растений, листва, навоз, зерна, уголь и древесина (и т. д. и т. п.). Из них исключаются предметы, ставшие в процессе обработки артефактами, например, льняная или шерстяная ткань, деревянная ложка или костяная игла.






Сами биологические остатки, в свою очередь можно разделить на четыре вида.
1. Пищевые остатки. Представляют собой либо кусочки, выброшенные в ходе приготовления и употребления пищи, либо остатки еды. В эту категорию входят, например, кости, скорлупа орехов, предполагающие, что сам моллюск, мясо или орех были съедены.



Палеолитическая стоянка Борщево-5. Охотники на мамонтов, обитавшие на стоянке 22 тыс. лет назад, оставили целые груды костей этого животного


2. Технические отходы. Материалы животного или растительного происхождения, образовавшиеся при изготовления артефактов. Так, техническими отходами являются осколки кости, из которой сделали упоминавшуюся выше иглу, деревянные щепки. Сюда же будут относиться побочные продукты и отходы, возникшие в результате технических процессов, при строительстве (щепки), обработке сельхозпродукции (солома), животноводстве и т. д. Кроме того, к таким отходам следует причислить и навоз.


Обрубки дерева и строительные отходы


Лошадиные черепа и части скелетов в средневековом слое Старой Руссы. Конина довольно редко шла в пищу и эти части скелетов представляют собой остатки разрубленных на части туш

3. Экофакты. Остатки (биологического происхождения), которые попали в культурный слой без прямого участия человека. Примерами ископаемых биологических экофактов могут служить: древняя пыльца или листья, принесённые ветром, раковины улиток, панцири насекомых, остатки растений, кости неодомашненных животных, обитавших на поселении или по соседству (например, домовые и полевые мыши, различные насекомые т. д.). Экофакты важны тем, что дают возможность реконструировать природную среду эпохи существования археологического памятника.

4. Ещё один вид биологических остатков - это остатки, напрямую связанные с человеком. Непосредственно в слоях поселений (в отличии от культурного слоя могильников) кости человека встречаются нечасто и их наличие обычно свидетельствует о довольно экстремальных и катастрофических событиях. Но кроме них в слой попадает немало другого. Человек оставляет после себя экскременты, волосы, ногти, постоянно отжелушивающиеся чешуйки кожи и т.п. В итоге они и продукты их разложения могут составить существенную часть культурного слоя.


Останки младенца, умершего от истощения и захороненного территории жилой усадьбы. Пятницкий раскопе.


Неорганические остатки. Четвертую категорию составляют почвенные, галечные, песчаные и прочие отложения природных неорганических материалов и веществ, скопившиеся на площади памятника. Они подразделяются на:
•Антропогенные - принесённые человеком.


Прослойки песка, видимые в стенке курортного раскопа, представляют собой подсыпку, выполненную в 1970-ее годы при строительстве поликлиники

•Неантропогенные - попавшие на территорию памятника в ходе природных процессов. Например, принесённые ветром песок, глина, принесённая водными потоками, вулканический пепел и т.п.


Палеолитическая стоянка Борщево-5. В стенке раскопа видна серая прослойка с разводами. Это вулканический пепел - свидетельство крупнейшего за последние 100 тыс. лет извержения в Европе - он прилетел из Италии(!). Ниже видны чёрные разводы - прослойка пожара.


Палеолитическая стоянка Борщева-5. В разрезе - геологическая история: светлые холодные суглинки (принесённых ледником) разделены прослойками палеопочв (эпизодами потеплений). Следы поселений разных первобытных племен 45-22 тыс. л. н. залегают друг над другом

Каждый из компонентов культурного слоя несёт свою часть информации о прошлом и требует специального подхода. Следует также помнить о том, что на памятнике могут присутствовать не все компоненты слоя. Или присутствовать в незначительном количестве. Например - яма, в которой нет артефактов.


Как откладывается культурный слой?
Прежде чем перейти непосредственно к описанию процесса отложения культурного слоя, надо рассмотреть ещё одно важное понятие - Археологический комплекс.

Дело в том, что все вышеописанные объекты и компоненты культурного слоя на памятнике находятся в определенной связи друг с другом - составляют комплексы. Которые могут быть закрытыми и открытыми .

Закрытый комплекс

Главная черта закрытых комплексов — это одновременность и неизменяемость. Вещи, составляющие закрытые комплексы, могли быть сделаны в разное время, но попали в землю в один и тот же момент. Такой комплекс существует объективно. Из него нельзя ничего изъять и нельзя ничего добавить. К закрытым комплексам относятся: клад (монетный или вещевой); инвентарь погребения и вещи, найденные на полу сгоревшего жилища. Закрытый комплекс отражает лишь один момент времени и тем важен для датировок.


Погребение

Если в могилу (являющуюся закрытым комплексом), впущено второе погребение, оно может нарушить комплекс, который перестает быть закрытым. Если удается доказать, что такого нарушения не произошло, то в одной могиле будут находиться уже два закрытых комплекса; причем второй будет отражать другой, более поздний момент времени.

Открытый комплекс

Случайная яма, достигшая пола сгоревшего жилища, нарушает закрытый комплекс. Изъятый из земли клад, если в него добавлен новый предмет или изъят из него, также теряет качество закрытого комплекса.
Открытый комплекс может быть расширен, так как часто его границы зависят от археолога. Такой комплекс создается искусственно, в то время как закрытый комплекс независим от нас. Открытый комплекс отражает не момент, а отрезок времени. Таков снимаемый на раскопе пласт культурного слоя. Напластования и вещи накапливались в пласте на протяжении определенного времени, а не мгновенно. Археолог вправе расширить этот комплекс, если это ему нужно, рассматривая несколько пластов вместе (например, при построении стратиграфического яруса).

Культурный слой складывается из множества закрытых и открытых комплексов.

Процесс формирования памятника

Для того чтобы объяснить, как происходит накопление слоя, покажу всё по этапам.



1. Поверхность земли до появления поселения. На месте будущего археологического памятника находится слой почвы, под которым залегают материковые напластования глины или песка (именно их археологи называют "материком").






2. После начала строительства поселения начинает откладываться слой. В него попадают щепки от брёвен, остатки трапез строителей, случайно разбитый горшок, камни и глина, оставшиеся после строительства печи, сломанный топор, отвалы из ям и т. д. Так формируется слой строительства.






3. Поселение живёт своей жизнью и в культурный слой откладываются пищевые отходы, потерянные и выброшенные вещи, битая керамика, навоз домашних животных, щепки, опилки, солома, отходы, образовавшиеся в ходе ремонта жилища и построек и т. д. В общем, все те компоненты культурного слоя, о которых я говорил выше. Постепенно уровень поверхности поднимается, и нижняя часть построек скрывается под напластованиями слоя жизнедеятельности, а некоторые объекты (например, настилы) оказываются полностью погребены. Этот эффект хорошо виден на примере старых зданий, которые кажутся вросшими в земля (иногда по самые окна).







4. Но вот наступает следующий этап - постройки разрушаются. Они могут погибнуть в огне, а могут быть разобраны за ветхостью. Но в итоге, так или иначе, образуется новая прослойка - слой разрушения.







5. Но жизнь не стоит на месте. Возводятся новые постройки и образуются новые слой строительства и жизнедеятельности.







6. Но и они со временем разрушаются, и начинается новая фаза строительства.


Этот процесс идёт непрерывно в течении всего времени существования поселения. В итоге мощность слоя может составить несколько метров, а в особых случаях больше 30 м. Это кажется многим невероятным.

Но это удивительно только на первый взгляд. Просто мы привыкли к тому, что сейчас мусор и различные отходы вывозят за пределы поселений, а в древности всё это в большинстве случаев оставалось на месте. Легко можно вообразить современный способ накопления культурного слоя, просто представьте, что мусор перестали вывозить вообще, канализацию отключили, при сносе старых построек все отходы оставляют на месте. Слой будет расти довольно быстро.

На это можно возразить, что в древности не было такого количества мусора, как сейчас (не было пакетов, бутылок и т.п.). Но следует помнить, что в средневековом городе было много таких отходов, каких нет у нас. Щепки, солома, остатки корма и подстилки домашних животных, огромное количество навоза, немало отходов ремесленного производства (шлаки, обрезки кожи и т.д.). Поэтому и накапливаются метры слоя. Хороший пример нарастания мощного слоя это телли - "рукотворные" холмы высотой до 30-40 м, образовавшиеся на месте древних городов на Ближнем востоке и в Средней Азии. Причиной их появления было то, что для строительства использовался преимущественно сырцовый кирпич. После разрушения построек глина откладывалась слоями, которые за тысячи лет складывались в десятки метров..


Телль-Хазна I (северо-восток Сирии). источник фото - Археологическая миссия выполнима

Но условия для отложения слоя не всегда благоприятны. Если слой состоит преимущественно из органических материалов, то он подвержен разрушению. Органика практически сразу начинает разлагаться.



И после её разложения остаются преимущественно неорганические материалы, и вместо нескольких метров остаются 40-50 см. А если вступают в действие другие факторы разрушения (например, активная распашка), то и меньше.



Вообще, культурный слой формируется в результате ОДНОВРЕМЕННЫХ процессов накопления и разложения органических остатков. Если процессы накопления более интенсивны, то слой откладывается; если же процессы накопления замедляются или прекращаются, то происходит преобразование органического культурного слоя в органо-минеральный и слаборазвитые почвы. При этом для разных географическо-почвенных условий схема будет различной (за формулировку спасибо mic2007x)

В тех случаях, когда гидрогеологические и прочие условия благоприятны для сохранения органических материалов, накопление слоя идёт быстро и он в итоге может достигать нескольких метров.

Например, в Старой Руссе зафиксирован слой, мощностью превышающий 6 м.



Вот для наглядности подборка фотографий Пятницкого раскопа сделанная на протяжении 10 лет - Пятницкий раскоп 2002-2012. На них можно увидеть как меняется застройка и заполнение культурного слоя.


Несколько по другому формируется культурный слой могильника. 
.

Стратиграфические принципы
Порядок чередования напластований культурного слоя по отношению друг к другу, а также к подстилающим и перекрывающим его горным породам и отложениям называется в археологии стратиграфией. Анализ стратиграфии играет крайне важную роль в археологии, потому что только он может рассказать историю формирования слоя (и, соответственно, историю поселения). Все прослойки в раскопе тщательно фиксируются, фотографируются и зарисовываются.

Вот, например, фотография зачищенной стенки раскопа -



И её чертёж -



На них можно увидеть разрез срубной жилой постройки, наполовину попавшей в раскоп.

Для интерпретации стратиграфических данных в археологии существуют четыре основных принципа:

1) Принцип перекрывающих напластований состоит в том, что каждый слой отложений старше того, который лежит непосредственно над ним. Иными словами, делая раскопки, мы последовательно попадаем во все более ранние слои. Принцип перекрывания применим лишь к каждому месту по отдельности. Это означает, что глубина залегания предмета не является признаком его древности, потому что слой, находящийся в каком-то месте на глубине в 1,2 м от поверхности может быть старше того, который в другом месте лежит на 2,4 м ниже поверхности (и наоборот).

2) Принцип прорезания гласит, что каждое скопление, впущенное в другое, является более поздним. К примеру, яма, прорезавшая слой глины, появилась позже, чем это прослойка глины; в противном случае она не могла бы его прорезать.

3)Принцип terminus post quem (лат. «время, после которого») гласит, что некий комплекс (в том числе слой) сложился после изготовления самого позднего из содержащихся в нем предметов. Это естественно, поскольку предмет не может попасть в комплекс до того, как он был сделан.

4) Принцип ассоциации гласит - дата образования закрытого комплекса приблизительно совпадает со временем бытования входящих в него предметов. Классическим примером закрытого комплекса является могила, которую обычно выкапывают и засыпают всего за несколько дней. Поэтому можно полагать, что могила датируется тем же периодом, что и найденные в ней артефакты. Конечно, возможно, что в состав ее инвентаря вошли какие-то семейные реликвии, и в таком случае могила будет относиться к более позднему времени, чем эта реликвия. Принцип ассоциации представляет собой частный случай принципа terminus post quem.

В совокупности эти четыре принципа позволяют разобраться в самой сложной стратиграфии.

Вот пара простых стратиграфических задачек для примера -


Определите последовательность образования прослоек и ям, начиная от самой древней.

А это немного другая задача, на которой схематически изображены пятна ям на поверхности.

Определите последовательность образования ям, начиная от самой древней

Вот так и образуется культурный слой. Если остались вопросы, то с удовольствием отвечу на них.


Использованные источники (они же рекомендованная литература):
Д.А. Авдусин — Полевая археология СССР
Статья - "Археология" в Энциклопедии Кругосвет
Отдельная благодарность Сергею Лисицыну за предоставленные фотографии стоянки Борщёво-5 и комментарии к ним.

P. S. Безумие, развернувшееся в комментариях, оставляю специально.