Если максимально поднять градус сегодняшнего диванного негодования о ситуации на Украине под городом Харьковом, можно взять патетические высказывания одного политика, которого до недавнего времени считал вполне себе адекватным и трезвомыслящим человеком:

«Это уже ни в какие ворота не лезет. Вышли уже из четырёх областей - Киевской, Черниговской, Сумской, Полтавской. Харьковская будет пятой по счёту? Что дальше? Выйдем из Белгородской, Курской, Воронежской?

Подпишем капитуляцию? Отдадим бандеровцам часть территорий? Будем платить репарации?»

Поводы для паники понятны: отход на 13 километров в глубину к государственной границе, по фронту в 20, оставление трех поселков и попадание в «серую зону» еще парочки – это признано страшным военным поражением. Эмоционально понятна тревога: у всех болезненно-свежа участь киевской Бучи. А возможные чудовищные провокации неонацистов могут повториться. Некоторые договариваются до совсем возмутительных вещей, мол «это плевок во всех, кто освобождал эту территорию, в живых и мёртвых».

Первый признак отступления сказался на территории Белгородской области. Новый обстрел села Солохи унес жизнь 18-тилетнего парня, семь жителей ранены. Обстрел велся системой залпового огня «Град», буферная зона между ВСУ и госграницей России сократилась, возможность перекидывать наши подразделения наземной артиллерией выросли. Остальные глупости панического характера приводить не буду, ими забиты все паблики. Достаточно цитаты, приведенной выше.

Услышь такое с передовой, впору задуматься. Но, хвала небу… вопль раздался из московского пентхауса, подхваченный впечатлительными гражданами. Чтобы не скатываться в кирзовый сарказм, подкрепленный крепким словцом о пособниках нацизма (читай – паникерах или провокаторах) сообщу о личных затруднениях.

Особенно на штабном, оперативно-стратегическом уровне. Который всегда цинично-холоден, измеряется лишь числом выполненных боевых задач. Сфокусированных на выполнении главной цели – окончательной победе над врагом. Еще большой вопрос, почему севернее Харькова наши войска отступили только сейчас, если вторым этапом Спецоперации назначено полное освобождение Донбасса. Он еще не начался, наземная артиллерия и ВКС, отдельные штурмовые бригады пишут предисловие, прогрызая укрепрайон площадью 170 кв.км по трем направлениям.

Ответ на вопрос «доколе и почему» кроется в отсутствии приказа Главнокомандующего провести (даже ограниченную) мобилизацию. Или набор добровольцев. Сегодня работают только те силы и средства, что были отряжены в конце февраля, ни одним крупным соединением больше. А Киев уже провел три полноценные мобилизационные волны, идет четвертая. ВСУ перебрасывает на фронт последние резервы из территориальной обороны, снимает кадровые части из центральных и западных областей страны. Мы же спокойно работаем.

Захват Украиной нескольких сел к северу от Харькова случился по нескольким причинам. Первая и наиглавнейшая – это второстепенное направление Спецоперации, там держали оборону необстрелянные, пока не втянувшиеся в боевую работу и слабо подготовленные подразделения. Катастрофы не случилось, наоборот, попытки провести серьезные контратаки со стороны ВСУ провалились с большими потерями. Ни одного реального видео даже в украинских пабликах не находится, что случилось грандиозное сражение, эпичная битва и «перемога». Пустые деревни, брошенные позиции, постоянная работа нашей артиллерии и ВКС …

Вторая причина отхода: наше командование могло завибрировать. Хотя, оставление Старого Салтова (северо-восточная окраина Харькова) было вопросом времени или больших потерь среди личного состава. Особенно, когда диверсионно-разведывательные группы ВСУ уничтожили мост через реку Муром, между Русскими Тишками и Черкасскими Тишками.

То есть, штаб российской группировки колебался между двумя сценариями: запросить серьезные подкрепления и предотвратить очевидное окружение … либо быстро выдернуть части из намечающегося «котла», отдав противнику ранее взятые под оперативный контроль Циркуны, Черкасские Тишки и Липцов. Позволю утверждать … населенные пункты не были захвачены ВСУ в результате боев. Украинские боевики вошли туда только через двое-трое суток.

О его целесообразности второго сценария трудно рассуждать без достаточной информации. Можно было упереться? Конечно. Сойтись в ближнем бою, там очень сложный рельеф, бесчисленные перелески, лесополосы, множество грунтовых дорог … раздолье для разведывательно-диверсионных групп противника. Получивших задание максимально оттянуть русские резервы южнее Харькова, с изюмского направления. Не получилось, а продвижение ВСУ остановлено. Очередной и безнадежный тактический тупик. Сначала он был в пригородах Харькова, теперь сместился на дюжину верст севернее.

Обидно, что оставили деревни? Ничуть, если рассуждать с военной точки зрения. Группировка укро-воинов Харькова своих амбициозных боевых задач не выполнила, понесла огромные потери в людях и технике под обстрелами и ударами ВКС, ход окружения и уничтожения своей группировки на Донбассе не замедлила. Теперь совершенно справедливо ожидает наш контрудар. Готов рискнуть ковшиком кумыса ... обратка будет скорой и очень неприятной.

Возвращать три деревни ради трех деревень … чтобы вновь упереться в жилые кварталы города-миллионника без возможности пойти на штурм ... зачем? Скажу неприятные вещи, пусть и дальше пытаются наступать, ничего страшного в выходе на государственную границу не вижу. Пусть растягивают фронт, выгребают из Харькова артиллерию и бронетехнику, которая раньше была недоступна для уничтожения из-за «живого щита» мирного населения. Главная задача на сегодня – захлопнуть донбасскую группировку. После этого падает весь фронт ВСУ до Днепра. А выползшие из Харькова части быстрее собственного визга устремятся обратно.

Что можно сегодня сделать, чтобы остановить обстрелы? Собраться, наконец. Всем: Генштабу, спецслужбам, гражданским администрациям, мирному населению. Проводить эвакуацию наиболее уязвимых населенных пунктов, перебросить несколько кадровых частей для усиления пограничников. Эту неприятную историю купировать безжалостно в зародыше. Писал ведь уже статью, как в Афганистане советская госграница была отодвинута на 50-85 километров вперед действиями мото-маневренных и десантно-штурмовыми групп.

Давно нужно развязать руки отрядам спецназа для проведения разведывательно-поисковых мероприятий, даже с привлечением отставных «волкодавов» из ЧОПов. Не сидеть подле стратегических объектов в глухой обороне, не точечно проводить специальные оперативно-розыскные мероприятия группами силовиков ФСБ, а устроить охоту на украинских боевиков именно на их территории. Создать очень опасную для здоровья «серую зону» глубиной 60-80 верст. Сил не так много нужно, лишь политическая воля и немного денег.

Украина на харьковском направлении так действовала? В «огневые мешки» попадали мало обученные подразделения территориальной обороны, понеся огромные потери. Но нас заставили завибрировать совсем другие части: тактические, мобильно-диверсионные группы под командованием специалистов британского спецназа. Получившие под начало опытных контрактников, наемников «Грузинского легиона» и матерых нацбатовцев. Ушедших из Харькова в свежую «зеленку»

Именно диверсионными группами был уничтожен ключевой мост через Муром, их постоянно поддерживали плотным артиллерийским огнем из городских кварталов Харькова или лесополос в пригородах. «Кочующие батареи» САУ и РСЗО месяц нам портили кровь, а с появлением «зеленки» их эффективность увеличилась минимум вполовину. А чтобы «перемога» состоялась быстрее, в город доставили сотни разведывательных и ударных беспилотников из Киева и Западенщины.

Ситуация на сегодня. «Перемога» не состоялась, чтобы там Арестович не рассказывал. Наши подразделения удерживают господствующие высоты по линии Липцы-Проходы-Слатино, важные узлы коммуникаций на Травянском водохранилище и федеральной трассе Москва-Харьков-Симферополь. Вольно или невольно, спонтанно или по замыслу командования … выманив противника на неудобную пересеченную местность из городских кварталов Харькова. Это точная информация.

Сейчас идет напряженное противостояние, не общевойсковое сражение. Возвышенности, овраги, густой лес, многочисленные посадки, окружающие широкие поля, крупные водохранилища, водоемы и пруды. Сеть автодорог местного значения, государственные автомагистрали, паутина грунтовок и множество деревень-поселков. Чтобы прочесать это великолепие украинской природы, перекрыть каждую тропку, зачистить каждую посадку … потребуется половина сил Спецоперации Z. Именно этого добивается противник, терпящий катастрофу в Попасной и Северодонецке, закрываемый в три котла на Донбассе.

Всем советую успокоиться. Не толкать Армию в спину паническими призывами о помощи. Она занята делом, на харьковском направлении контролирует всё, что необходимо: господствующие высоты, важные тактические узлы и нитки коммуникаций. А занятие-оставление сел … это пища для пропаганды Арестовича, не относящейся к реальной боевой обстановке. Ландшафт ТВД таков, даже ВСУ эти пункты не занимают полноценно. Угодить под «огневой вал» или ударные вертолеты дурных нэма. А болтать в соцсетях о «перемоге» … усмехнемся и потерпим.

Полностью отмахиваться от проблем обстрелов и даже возможности захода на нашу территорию диверсионных и маневренных групп … тоже преступно. Поскольку боевые действия, пусть локальные и малой интенсивности, подобрались на 20-30 километров к государственной границе. Но, с точки зрения военной стратегии … прости уж, впечатлительные люди – их прекращение зависит от продуманных действий наших войск по уничтожению донбасской группировки ВСУ.

Спокойных и размеренных, без лишних потерь. Неонацисты начали кошмарить оставленные деревни, гребут «коллаборационистов и предателей», посмевших надеть опознавательные белые ленточки? Да, жалко людей. Но лично в «топ» собственных тревог, на первое место, поставлю жизнь наших парней и четкое выполнение поставленной боевой задачи. Только «котел» под Донецком решит проблемы с обстрелами, всё остальное мешает, отодвигает день решающей победы.

Поэтому паниковать, тыкать пальцами на имеющиеся тыловые промахи и упущения структур безопасности, кричать снова «все пропало» – непродуктивно, неуместно и глупо. Тем более выступать с умопомрачительными инициативами о создании стихийных частей ополчения под лозунгами «Грудью встанем на защиту Белгородчины и Курщины». Оставьте дело профессионалам.

Проблема очевидного терроризма Украины есть, она решается. Заканчивая, хочу напомнить о поговорке английских летчиков в страшные дни «Битвы за Британию» в 1940-ом. Ни они, ни население островов не понимали действий собственного командования истребительной авиации, яростно его критиковали. Но вскоре выработали простую формулу отношения к проблеме и собственным страхам:

Оставим стратегию тем, кто в ней ни черта не смыслит. Но мы каким-то образом побеждаем...

ß

Как делают золотые слитки? А можно ли поднять чемодан, полный золота?

В финале классического вестерна «Золото Маккенны» герой Грегори Пека уезжает в светлое будущее на коне, к спине которого приторочена пара больших, набитых слитками золота кожаных кофров. До сих пор эта сцена не вызывала у меня никаких вопросов, а теперь я думаю, что в реальности эта лошадь сломала бы себе спину.

Что там фильмы полувековой давности – и в современных боевиках нередко встречаются сцены, где грабитель резво убегает от преследователей, неся в обеих руках огромные сумки или чемоданы, набитые слитками золота или платины. На самом деле такое абсолютно невозможно. Ведь серебро, золото, платина очень тяжелы...

Чтобы в этом убедиться на практике, а не просто изучая таблицу плотностей драгоценных металлов, надо попасть туда, где золото имеется в больших количествах. Мерный банковский слиток размером с шоколадку весит 1 кг! Кладу на ладонь слиток платины и не верю своим глазам. Металлический параллелепипед, близкий по габаритам к куску хозяйственного мыла, оттягивает руку подобно гире. Клеймо сообщает точную информацию: 3,359 кг!

Шанс взвесить в ладони почти четыре килограмма драгоценного металла выпадает не каждому. К счастью, этот шанс нам предоставил Екатеринбургский завод по обработке цветных металлов (ЕЗ ОЦМ), работающий также под брендом Plaurum. Это одно из немногих в Евразии предприятий, занимающихся извлечением из природного сырья драгоценных металлов в самом чистом виде. Потом эти металлы превращаются в банковские слитки, используются в приборостроении, атомной энергетике и ювелирной промышленности. Продукция завода известна не только в России, но и во многих странах мира.

Мерные банковские слитки из золота и серебра

В отличие от более тяжелых стандартных мерные слитки являются весовыми эталонами и весят ровно 1 кг.

Первое испытание огнем

Золото встречается в природе в коренных и россыпных месторождениях. Коренные месторождения образовались в земной коре благодаря магматическим процессам. Они содержат самородное золото в виде жил, которые разрабатываются обычно карьерным или шахтным методом. Впрочем, когда жила выходит на поверхность, самородки можно встретить прямо на земле. Но это большая редкость. Россыпные месторождения, производные от коренных, образуются после длительного воздействия на последние природных факторов. Располагаются россыпные месторождения в руслах горных рек, на берегах озер и горных склонах. Чтобы достать из них благородный металл в виде золотых песчинок, породу необходимо размыть, выделив из нее шлих (в переводе с немецкого – «отмытый осадок руды»). Добычей золотосодержащего шлиха занимаются золотодобывающие компании и артели старателей.

Шлих – обогащенное сырье – уже содержит большой процент золота и выглядит как крупнозернистый порошок грязно-желтого цвета. Именно в таком виде он поступает на ЕЗ ОЦМ и, прежде чем превратиться в золото наивысшей пробы, проходит целую технологическую цепочку. Ее начало нам довелось увидеть в плавильном цехе. В индукционную печь мастер ставит тигель со шлиховым золотом. По мере нагрева порошок медленно оседает, как будто плавится сахар или ледяная крошка. Наконец тают последние крупинки, и в тигле бурлит расплав. Так проходит приемная плавка: небольшая партия (на заводе говорят «место») шлиха поступила на завод от старательской артели. Задача первой плавки заключается в том, чтобы оценить химический состав сырья и выбрать оптимальную схему выделения из него чистого золота. Плавильщик Евгений Ветошкин берет длинную трубку из кварцевого стекла с черной резиновой грушей на конце и опускает другой конец прямо в расплав. Благодаря созданному грушей разрежению часть металла всасывается в трубку, где и застывает. Потом кончик трубки разбивается, и из него выпадает металлический стержень – проба. «Отобрать представительную пробу от застывшего слитка довольно сложно, так как из-за большого количества примесей основной определяемый компонент, в нашем случае золото, не будет равномерно распределен по всему объему слитка, – говорит Дмитрий Сериков, начальник управления производством АО "ЕЗ ОЦМ". – Поэтому отбирается огнежидкая проба. Она представительнее, так как во время индукционной плавки содержимое тигля интенсивно перемешивается».

Чаша огня

Тигель для плавки – главный инструмент производства цветных металлов. После окончания срока службы его размалывают в порошок, из которого извлекают частички драгметаллов.

Кипящее золото и «морозный камень»

Расплав продолжает «кипеть», а мастер тем временем всыпает в тигель совок белого порошка. Потом еще один. Это перемолотый минерал криолит («морозный камень» в переводе с греческого), выполняющий роль флюса. В шлихе содержатся неблагородные примеси, а также органика – все это криолит вытягивает в себя, образуя блок легко отделяемого от слитка шлака. Плавка закончена. Тигель вынимается из печи и его содержимое выливается в форму (изложницу). Из-за особой формы изложницы слиток, получившийся после остывания, напоминает артиллерийский снаряд. «Боевая часть» – это конус со скругленным концом цвета желтого металла, «гильза» – серый цилиндр шлака. «Посмотрев на получившийся слиток, – говорит Дмитрий Сериков, – уже сейчас можно сказать, что содержание золота в сырье было высоким. Каким именно и что еще содержится в слитке, можно будет выяснить только по итогам химического анализа».

Плавильщик берет застывшую огнежидкую пробу, делает из нее на специальном прокатном стане тонкую полоску фольги, а затем пневмопочтой отправляет в лабораторию. Там металл растворят в кислоте и, исследуя раствор, с высокой точностью определят химсостав образца.

На снимке запечатлен момент окончания плавки серебра. Жидкий металл стекает в бочку, наполненную водой, и остывает там в виде гранул. Струю серебра в воде размешивают деревянной лопаткой.

Исчезает в кислоте

Добытое золото никогда не бывает стопроцентно чистым. В самородном золоте всегда содержится серебро. Если серебра больше 25%, то такой минерал называют электрумом. Руду коренных месторождений, богатую такими минералами, после обогащения переплавляют, получая сплав Доре. Сплав, содержащий как золото (около 70%), так и серебро (около 30%), отправляют на аффинажные предприятия. Сплав Доре, таким образом, является сырьем для производства обоих благородных металлов. Если в поступившей на завод партии золотого шлиха доля, например, серебра выходит за рамки 5%, нужна специальная технологическая операция для удаления излишков. Это вакуумная дистилляция. Сплав нагревается в печи при глубоком вакууме до температуры испарения серебра с его поверхности с последующим улавливанием этих паров на специальной воронке-конденсаторе. Свои технологии есть и для удаления крупных примесей ртути или свинца.

Затем золоту предстоит следующая плавка: его превращают в гранулы. Из-за наличия в металле еще слишком большого количества примесей гранулы при охлаждении приобретают рваную форму, напоминающую попкорн. Но форма здесь не важна – скоро ее вообще не будет. Гранулы отправляют в аффинажный цех (обычно минимальная партия – 50 кг), где металл полностью растворяют в царской водке (смеси азотной и соляной кислот). Аффинаж представляет собой цепь химических реакций, а продуктом его является «металлическая губка» – выпавший в осадок слипшийся темно-коричневый порошок.

Екатеринбургский завод работает не только с золотом, но также с серебром и металлами платиновой группы. Вес стандартного банковского слитка из серебра составляет 28–32 кг. Оторвать от пола серебряный «кирпичик» невероятно сложно.

Но, несмотря на такой вид, «губка» – это уже чистое золото. Она снова попадает в плавильный цех, где превращается в гранулы – теперь уже ровные, округлые. Гранулы могут использоваться как готовая продукция для получения технических сплавов на основе золота, применяемых при производстве промышленных деталей (контактов, проводников и пр.), могут стать компонентом ювелирных сплавов. Здесь же, в плавильном цехе, из них делают банковские слитки – мерные (от 50 г до 1 кг) и стандартные (около 12 кг). «Слиток – это инвестиционный инструмент и одновременно весовой эталон, – рассказывает Дмитрий Сериков, – поэтому при плавке мы отливаем в изложницу ровно один килограмм расплава плюс 0,04 г. Это страховка на случай небольшой погрешности весов где-либо в мире, куда попадет наш слиток». Банковский слиток состоит из золота высшей пробы. Это значит, что в нем 99,99% чистого золота и лишь максимум одна тысячная часть примесей, от которых все равно никуда не уйти. Тем не менее состав этих примесей регламентируется, и в зависимости от их общего количества и количества каждого элемента золоту присваиваются разные марки.

На заводе рассказывают историю о том, как один из директоров ЕЗ ОЦМ водил экскурсию по цехам и в качестве небольшого аттракциона предлагал экскурсантам поднять одной рукой перевернутый стандартный банковский слиток золота и положить его себе в карман. В этом случае, дескать, участник экскурсии мог забрать слиток себе в подарок. Но никому, разумеется, такой трюк выполнить не удалось: стандартный банковский слиток имеет форму усеченной пирамиды, и пальцы просто соскальзывали с наклонных граней 12-килограммового «кирпича».

Гранулы чистого золота, которое пойдет на банковские слитки или промышленные детали, а также станет частью ювелирных сплавов.

По крупицам

Большинство из нас плохо представляет себе истинные свойства золота, ведь общаемся мы с ним в основном через посредство миниатюрных и легких ювелирных изделий. И поэтому мы не знаем, что золото не только тяжелый, но и очень мягкий металл. Он отличается уникальной пластичностью, из него можно катать тончайшую фольгу и тянуть ультратонкую проволоку, но вот конструктивный материал из него никудышный. Поэтому в ювелирном золоте 585-й пробы драгоценного металла содержится чуть больше половины (58,5%). Все остальное – укрепляющие легирующие компоненты: медь, серебро, никель. Никакого «белого» или «красного» золота в природе не существует: в чистом виде оно всегда желтое, а разные цвета появляются у ювелирных сплавов в зависимости от наличия одной или другой легирующей добавки. Если же сделать, скажем, кольцо из золота, которое идет на банковские слитки, прослужит оно недолго – изотрется и сломается.

При каждом соприкосновении с посторонними предметами золото легко отдает часть своей массы. И потому на ЕЗ ОЦМ предприняты специальные меры против потерь. Человек, бравший в руки слитки, идет мыть руки. Но вода не уходит в канализацию, а отстаивается в специальном резервуаре, после чего из нее выделяются попавшие туда драгоценные металлы. Фильтры-уловители стоят на вентиляционных системах. Ничто – ни протирочные материалы, ни старая рабочая одежда, ни перчатки – не выходит за пределы предприятия, пока их не сожгут и не отправят золу на аффинаж. Отработавшие свое старые тигли, хранящие на себе мельчайшие следы драгметаллов, перемалываются в песок, из которого потом вымываются частички золота, серебра, платины... И все эти меры позволяют сберечь ощутимое количество драгоценного сырья.

Последним пунктом нашего знакомства с предприятием стала кладовая, где на полках очень прозаично разложены слитки драгоценных металлов. Сколько все это стоит, страшно себе даже представить. Впрочем, причем тут деньги? Познакомиться с уникальным производством и взвесить в ладони «кирпичик» золота – это бесценный опыт.