Роман Скоморохов
И всё так плохо в нашем небе...
Изучив очередной материал господина доктора военных наук, заместителя президента Российской академии ракетных и артиллерийских наук (РАРАН) Константина Сивкова, я пришел к выводу, что с нашими ВВС не все так, как хотелось бы.
Вопрос – кому.
Мнения, как всегда, разделились. Часть людей считает, что у нас все просто прекрасно, и наши ВКС могут решить абсолютно ВСЕ проблемы в небе. Вторая часть считает, что у нас и на земле проблем выше ангара, и все обстоит более чем печально.
Поиском истины стоит заняться, особенно учитывая, что она, истина, обычно где-то посередине.
Признано и доказано кучей локальных конфликтов и одной мировой войной, что без завоевания превосходства в воздухе успех наземных и морских операций невозможен. И в этом плане я полностью согласен с Сивковым.
Но дальше детали, в которых сидит три дьявола. Дальше начинается анализ российских ВКС и сравнение.
Сивков говорит, что наши ВВС (космическую часть не трогаем) – вообще одни из самых современных в мире. И снова соглашусь, если мы говорим о динамике.
Да, последние 6-7 лет мы видим постоянное пополнение ВВС новыми машинами. И да, количественный состав впечатляет. В процентном отношении.
Но если брать количественный состав, то тут несколько все печальнее выглядит. Но с другой стороны – обнадеживающе, поскольку удельное соотношение новых Су-35 и Су-30 к Су-27 и МиГ-29 приближается к 50%.
То же самое и при рассмотрении фронтовых бомбардировщиков Су-34 и Су-24.
Но дальше, как только начинаются сравнения, то начинается полный кошмар. С чем Сивков сравнивает наши ВВС? Правильно, с «потенциальным противником», то есть с США.
И кажется, что 716 (цифры 2018 года) наших истребителей (включая недоразумение, именуемой морской авиацией) просто ничто против 1 673 самолетов ВВС США. И 800 боевых самолетов ВМС США.
А если к этому еще добавить авиапарк стран НАТО в Европе и Японии (еще 200 самолетов) в Азиатско-Тихоокеанском регионе…
Что, все так плохо?
Если мы воюем на бумаге, то да. Все просто отвратительно. Сомнут, разнесут, посбивают и так далее.
Значит, срочно надо затянуть пояса и начать ударными темпами клепать сотни новых самолетов. Чтобы, когда начнется война, мы не допустили в небо никого.
Изначально сомнительно, что такая война вообще будет. И более чем сомнительно, стоит ли городить все это, гонку вооружений и так далее.
Для начала надо представить себе такой конфликт, в котором сойдутся интересы России, НАТО (и, естественно, США) плюс Японии.
Вот если без особых измышлений, по Сивкову если смотреть, то получается, что НАТО – это Европа. Япония – это АТР. Ну, США у нас по всему миру в ассортименте.
То есть господин Сивков говорит о третьей мировой войне.
Другого расклада, чтобы на Россию одной кучей бросились и НАТО, и США, и Япония, я не вижу. Третья мировая со всеми перспективами.
Но Сивков считает, что для обоснования облика ВВС нужна именно локальная война, в которой боевая авиация будет применяться наиболее масштабно. Типа конфликта на территории третьих стран. Не знаю третьей страны, на территории которой мы можем схватиться с Японией плюс США, равно как, кроме Украины, не приходит в голову, где мы можем пересечься с НАТО.
Но – именно локальная война, без применения ядерного оружия. Да, это довольно разумно, потому что как бы никто пока не хочет умирать насовсем.
Кто-то может назвать Сирию. Вот совсем не хотелось бы. Потому что в такой войне, с отрывом от своих границ, мы проиграем с треском. И виной этому станет элементарная логистика. Участие в конфликте в Сирии весьма небольшого контингента потребовало титанических усилий в снабжении группировки.
Выяснилось внезапно, что у нас нет десантных кораблей, транспортов, сухогрузов, вообще ничего нет. И пришлось закупать ржавый хлам там, где только можно было. В том числе и на Украине.
Так вот, опыт уже состоявшихся конфликтов показал, что НАТО в целом и США в частности очень сильны именно в логистике. Что позволяет компаньонам по НАТО создавать просто восхитительные по количеству группировки.
Против Ирака в 1991 году Соединенные Штаты сосредоточили 1700 боевых самолетов плюс примерно столько же вертолетов различного назначения.
В войне против Югославии группировка НАТО включала около 1150 единиц авиатехники, в том числе 650 боевых самолетов.
Для вторжения в Ирак в 2003 году США и их союзники отрядили уже более 1800 самолетов, из них 778 боевых, а также около 900 вертолетов.
То есть создать авиационную группировку, равную российским ВКС и, что самое главное, обеспечить ее всем необходимым, от запчастей и авиатоплива до туалетной бумаги и кока-колы, для США не представляет никаких проблем. Главное – логистика.
Поэтому места типа Югославии, Сирии, Ливии, Ирака, то есть (см. карту) места, куда можно подогнать авианосную группировку и суда снабжения.
Черное море не представляется такой уж удобной акваторией для проведения подобных операций. И Балтийское тоже. Узкие проливы, в которых любая группировка может попасть под удар крылатых и тактических ракет противника.
Север – более чем сомнительно. Для того, чтобы воевать на Севере, НАТО и США неплохо было бы обзавестись ледокольным флотом.
Остается Дальний Восток и сухопутный Запад.
Дальний Восток – да, уязвимое место. Там действительно мало сил у нас, но огромные территории даже просто прикрыть проблема. Так что в случае появления такого американо-японского ордера, идущего к нашим берегам помериться силушкой богатырской, проще вмазать чем-то тактически-ядреным и, один черт, начать третью мировую.
Запад… Ну, хорошо, пожалуй. Есть некая небольшая вероятность (ну просто мизерная), что в небе сойдутся самолеты двух сторон.
Почему?
А потому что это уже Запад Российской Федерации. И самолетам (и ракетам) надо еще добраться до оппонентов. Через зоны действия бригад ПВО, через заградительные поля РЭБ, через армейскую ПВО.
Не самая простая задача, не так ли?
Кстати, в ходе войны 2003 года в Ираке около 70 процентов ударов коалиции было либо нанесено по ложным целям, либо не поразили реальные цели именно благодаря радиоэлектронному противодействию.
В Сирии тоже теперь есть пример, когда применение средств РЭБ, позволило минимизировать ущерб от удара по аэродрому Шайрат.
Да, все-таки пора воздушных боев с лихими маневрами, тучами выпускаемых ловушек и помех, залпами пушек и запуском ракет ушла в небытие. Пуски ракет, однозначно, будут. И самолетами, и по самолетам.
Но говоря о гипотетическом противостоянии сил нас и потенциальных противников, получается, что, если судить современными критериями, нам нужны не только самолеты. Нам нужно все: самолеты, комплексы ПВО, комплексы РЭБ.
Господин Сивков в своей статье пишет, что основной ударной силой в противодействии американской группировке кораблей почему-то должна стать именно авиация. Удивительное мнение для доктора военных наук, но тем не менее, процитирую.
Главная ударная сила нашего флота в борьбе с надводными силами противника, морская ракетоносная авиация (МРА), выведена из состава ВМФ и передана в состав ВВС. Поэтому основная тяжесть борьбы ляжет именно на ВВС. Для разгрома авианосной группировки противника потребуется порядка 70-90 Ту-22М3 из состава дальней авиации, минимум 10-15 самолетов-разведчиков и соответствующее количество тяжелых истребителей для прикрытия ракетоносцев на маршруте и в районе выполнения боевой задачи».
Постойте, по данным прошлого года у нас всего в строю 60 единиц Ту-22! Бросить все и срочно достроить недостающие? Но простите, где, кем и как?
Дальше, 30 экипажей просто так не нарисуются. С экипажами у нас просто катастрофа и так, а здесь речь идет о 30% увеличении. На имеющейся базе. Фантастика, короче.
Но и без этого бросить на гипотетическую группировку ВМС США из трех-шести авианосцев и полусотни других кораблей, с системами ПРО, ПВО и РЭБ абсолютно ВСЕ имеющиеся дальние бомбардировщики. Плюс, естественно, нужны и самолеты обеспечения и сопровождения.
Итак, если смотреть выкладки Сивкова, то получается, что на направлении гипотетического удара нужно 120-160 тяжелых истребителей (Су-35, Су-30), 200-220 легких (МиГ-35 и МиГ-29 различных модификаций), 120-150 фронтовых истребителей-бомбардировщиков (Су-34), 100-120 штурмовиков (Су-25 разных модификаций), около 100 Ту-22М3 и до 20 Ту-95МС, Ту-160.
Жирно подчеркиваю, это даже превосходит то, что сегодня есть в наличии у наших ВКС. Но такая сила, получается, нужна на Дальнем Востоке.
Но простите, а почему мы должны воевать по канонам Второй мировой войны?
Почему надо бросать самолеты в абсолютно глупейшую атаку на ордер авианосцев? Мне вот понятно, что ту завесу, которую смогут организовать «Арли Берки» и «Тикондероги», мало кто преодолеет. Плюс еще, поговаривают, на авианосцах у американцев не как на нашем самолетов, а слегка побольше.
Но почему доктор военных наук совершенно не говорит о подводных лодках? Об ударах крылатыми ракетами из-под воды? Почему не могут стартовать «Калибры», «Яхонты» и прочие удовольствия из хорошо замаскированных шахт и позиций?
Неужели такая война на циферках – это на удел? На уровне 1945 года? Какие-то там удары всей массой авиации по ордеру, мечты о воздушных боях…
Еще пачка цифр от Сивкова.
В армейской авиации целесообразно иметь до тысячи единиц боевых и порядка 300–400 вертолетов боевого обеспечения и транспортных. Всего – 1300–1400 машин.
Потребное количество зенитных огневых средств (ЗРС, ЗРК, ЗРПК) определяется в несколько сотен дивизионов комплексов различной дальности стрельбы и предназначения».
Цифры – просто прекрасно. Остается только один вопрос: где взять две вещи. Вторая – деньги, первая – экипажи для самолетов. И если вторую решить еще можно, то вот первая…
А ситуация сегодня такова, что подготовка кадров у нас не хромает. Она перемешается на инвалидной платформе. И даже если худо-бедно наладить выпуск самолетов, вопрос «где взять экипажи» все равно остается больным и нерешенным.
И, по моему мнению, вопросы надо решать по мере их появления. И начинать тогда с реабилитации наших военно-воздушных училищ в плане летного и штурманского состава. А потом уже начинать разворачивать выпуск самолетов. Одновременно с выпуском зенитно-ракетных комплексов.
Да, нам нужно завтра всё. Тем более, в плане подготовки к некоему столкновению в рамках неядерной войны с всеми силами НАТО и Японии. В акватории хоть Тихого океана, хоть Северного Ледовитого.
Но начинать надо не с написания фантастических сценариев жуткого завтра, а бороться с теми проблемами, которые существуют сегодня.
Су-57 готов пойти по миру
То, что "Сухой" "пойдёт по миру", еще не подтверждено окончательно. Об этом сообщают как пресс-служба Ле Бурже, так и источники «Российской газеты» в Министерстве Обороны. Однако показ нового истребителя может стать шагом к возвращению России на западные авиасалоны и выставки вооружений. Начиная с 2014-го года, российские производители были представлены на профильных мероприятиях, проходящих на Западе, в основном с гражданской продукцией.
Презентация Су-57 может быть напрямую связана с готовностью России экспортировать самолет и формированием портфеля заказов. Ранее вице-президент «Объединенной авиастроительной корпорации» Илья Тарасенко в своем интервью «Интерфаксу» уже сообщал о заинтересованности ОАК в выходе на внешний рынок, а 18 февраля президент холдинга Юрий Слюсарь заявил, что в 2019-м году ВКС России получат первый серийный самолет пятого поколения: контракт с Минобороны уже подписан.
Справка:
Су-57 является перспективным многофункциональным истребителем, разрабатываемым ОКБ им. Сухого. Разработан для замены машин, созданных на базе Су-27. Предварительно, версия пойдет в серию с двигателями первого этапа, двигатели второго этапа должны появиться на истребителе несколькими годами позднее.
На базе нового самолета также разрабатывалась платформа FGFA. Совместный проект Индии и России оценивался в 8-10 миллиардов долларов, а доля Hindustan Aeronautics Limited, индийского партнера проекта, должна была составлять не менее 25%. В конце апреля 2018-го года Индия вышла из проекта, сославшись на несоответствие новой машины принципам малозаметности. При этом в России отметили, что готовы в любой момент возобновить переговоры.
Третья оборона Севастополя: ополченцы отмечают годовщину Крымской весны
«Кормилец Европы» умирает. Голландии уже тоже нужен русский газ
Национальный оператор газовых сетей Нидерландов компания GasTerra выпустила официальный релиз, в котором подвела итоги своей работы за 2018 год. Суть его, если отбросить ненужные подробности, сводится к тому, что газовый рынок страны никогда больше не будет прежним и причина этого — «наступающая смерть Гронингена». Кто не в курсе, это главный европейский газоносный бассейн, в пределах которого вели добычу голубого топлива сразу несколько стран.
А теперь к деталям.
Богатства земли
Гронинген входит в состав крупной геологической формации, которая простирается от Польши до Великобритании, и газ на его «теле» добывают сразу четыре страны. Помимо уже упомянутых Польши и Британии, это еще Германия и Нидерланды. Первые данные о потенциальной газоносности региона появились в 1959 году, когда геологами компании Nederlandse Aardolie Maatschappij (NAM) была пробурена скважина Slochteren глубиной три километра. Данные разведки показали, что здесь могут залегать крупные запасы природного газа. Первая промышленная добыча началась в 1963 году, а к 1967-му были окончательно оценены потенциально извлекаемые запасы — 2,8 триллиона кубометров.
На начальном этапе годовая добыча лежала в пределах 35 миллиардов кубометров, но впоследствии она выросла и уже на рубеже середины 70-х достигла сотни миллиардов. Согласно прогнозам геологов и геофизиков, бассейн должен был поставлять газ вплоть до 2080 года, однако все оказалось не столь радужно, о чем чуть ниже. На рубеже начала 70-х годов в мире превалировало убеждение, что в самом ближайшем будущем атомная энергетика полностью вытеснит всех своих конкурентов, именно поэтому голландориское правительство решило максимально нарастить добычу и экспорт голубого топлива — и получить максимальную финансовую прибыль до момента торжества мирного атома. Именно в этот период была отработана технология добычи на небольших полях, так называемая kleine-velden-beleid.
На фоне прогрессирующего газового бума, кстати, Нидерланды подарили мировой экономике такое понятие, как «голландская болезнь», или «эффект Гронингена». Упрощенно: если вы добываете слишком много востребованных и дорогих ресурсов и продаете их, это приводит к немотивированному укреплению национальной валюты. Конкретно в Голландии резкий рост добычи газа привел к сильной инфляции и росту безработицы, а в начале 80-х «голландской болезнью» переболели Саудовская Аравия, Нигерия и Мексика.
Дрожь земли
Первый раз окрестности Гронингена тряхнуло в декабре 1994 года: произошло землетрясение силой 2,4 по шкале Рихтера. Этому не придали особого значения, но чем больше голландцы выкачивали газа, тем чаще и сильнее качало землю у них под ногами. После того как стало понятно, что повышенная сейсмическая активность в самом центре Европейского континента слегка нехарактерна, власти и Royal Dutch Shell опять вызвали геологов и поставили задачу разобраться и немедленно доложить.
Отчет контрольной партии привнес изрядное уныние в высокие кабинеты — была доказана неоспоримая связь добычи газа и все нарастающего вала землетрясений. Более того, отчет содержал конкретные данные о том, что в самое ближайшее время получаемые объемы топлива резко упадут, а связано это с выработкой имеющихся месторождений и необратимыми изменениями внутри геологического массива.
Но бизнес есть бизнес — и потому скрепя сердце голландцы продолжили добычу. А уже в августе 2012 года в районе городка Huizinge произошло очередное (и самое мощное) землетрясение магнитудой 3,6. К началу 2016-го количество землетрясений официально достигло 900. Здесь нужно сделать отступление и кое-что пояснить. Главная опасность резко возросшей сейсмической активности заключалась в том, что Голландия — страна каналов и рек. В стране несколько десятков дамб, которые были возведены очень давно, возраст некоторых гидротехнических сооружений перевалил за сотню лет. Большинство из них рассчитано на землетрясения не сильнее четырех по шкале Рихтера, и если, не дай бог, Гронинген «вздохнет» особенно сильно, Голландия имеет все шансы стать подводной державой.
Дела сегодняшние
В настоящий момент Гронингенский бассейн разрабатывают несколько международных компаний, это в первую очередь NAM, которая входит в состав Royal Dutch Shell, а также американская ExxonMobile. Инфраструктура включает в себя 22 добычных участка, где расположены 258 скважин. Здесь же находятся 20 газоочистных и подготовительных станций, а также пара десятков контрольных скважин. Богатое и технически сложное хозяйство, которое создавалось десятилетиями упорного труда.
Что касается объемов, то они весьма наглядны: январь 2014-го — 42 миллиарда кубометров, декабрь 2014-го — 39 миллиардов, февраль 2015-го — 16,5 миллиарда, апрель 2015-го – полностью прекращена добыча на участке Loppersum. К июню этого же года голландцы добыли 13 миллиардов кубометров, к ноябрю — 27, а еще через полгода добыча опять упала до 24 и больше уже не росла. Shell пыталась найти новые, ранее неизвестные залежи и даже организовала масштабную разведочную партию, которая заняла два года и съела три миллиарда евро. Новые месторождения обнаружены не были.
Вернемся к отчету GasTerra. Еще осенью прошлого года правительство Нидерландов резко ужесточило нормы добычи газа. Судите сами: 21 миллиард кубометров в 2018 году, 19 — в текущем, к 2022-му объемы снизятся до 12 миллиардов, а к 2030 году добыча газа на Гронингене будет полностью прекращена. В прошлом году Нидерланды впервые с 1963-го импортировали газа больше, чем добыли сами, причем две трети газа были ввезены из Норвегии и России. Естественно, что даже при самом благоприятном развитии событий дисбаланс собственного производства и импорта будет все нарастать — потому что промышленности и жителям требуются электричество, тепло и еще целая куча полезных вещей, которые современная химическая промышленность добывает из газа.
Наш рассказ был бы неполным, если бы мы не пояснили, что газ из Нидерландов поставлялся не только потребителям внутри страны, но он также шел на импорт в Германию, Бельгию и северные регионы Франции. С выпадением Гронингена у всех этих потребителей возникает дефицит энергоносителей, заменить его будет довольно непросто. Дело в том, что газ этот имел строго определенные характеристики — содержание азота в нем доходило до 14% и в целом он обладал более низкой калорийностью даже по сравнению с другими газовыми месторождениями Нидерландов. Все принимающие объекты строились именно с учетом данных параметров, то есть теперь немцам, бельгийцам и французам нужно безотлагательно переоборудовать свои электростанции, чтобы они смогли переваривать, например, норвежский продукт.
Думаем, что все описанное выше давно известно топовым чиновникам Евросоюза и именно отсюда растет страстное нежелание отдельных стран идти на поводу у требований Вашингтона и отказываться от русского газа и «Северного потока — 2». Кстати, за прошлый год через «Северный поток — 1» при номинальной мощности в 55 миллиардов кубометров в Европу прокачали 57. Поразительное совпадение, не находите?
Свежие комментарии