Сражение за Йорктаун: новорожденная Америка
Вашингтон планирует осаду Йорктауна
Затянувшаяся война
Война за независимость США протекала в рамках и канонах XVIII века. Англичане имели в целом недружественную (и большую) территорию. И сравнительно «компактный» сухопутный, но профессиональный в тактическом отношении контингент. На большую империю войск было не напастись. Эпоха огромных армий, хоть и была близко, пока что еще не наступила.
Тактическое умение (дисциплина, муштра, тонко настроенная армейская система в целом) компенсировалось стратегической некомпетентностью. Упрекать за это англичан было сложно. Доселе они имели дело или с такими же компактными профессиональными армиями великих держав или с феодальными территориями, которые легко поддавались испытанному «разделяй и властвуй», или вообще с откровенными дикарями.
В Америке же они столкнулись с современной нацией, достигшей высокого уровня идеологической консолидации. Поэтому, сколь англичане не разбивали американские армии, на их место приходили другие. При этом американцы, хоть и уступали профессиональной армии империи, но находились плюс-минус на одном технологическом и общественном уровне. И мальчиками для битья не были.
Вследствие этого британцы не просто все время чувствовали себя на чужой враждебной земле. Они еще и не могли привести себя в порядок потому, что все время могли подвергнуться нападению со стороны современных, организованных по европейскому образцу, войск 13 колоний.
Но к 1781 году это была только половина проблемы.
Французский фактор
К этому времени как американцы, так и англичане изрядно устали от бушующей еще с 1775 года войны. Но несколько лет назад к сражающимся сторонам присоединились еще и французы, стремящиеся отомстить Британии за Семилетнюю войну. Да и вообще подгадить англичанам – это, в любом случае, было святое дело.
Если бы англичане срочно не придумали что-нибудь умное, война бы рано или поздно закончилась поражением.
Вначале этим «умным» была попытка заручиться поддержкой лоялистов из южных колоний. Британцы направили туда серьезные контингенты – поддержать «друзей», и с их помощью поставить под твердый контроль Юг, чтобы потом пойти на центры мятежа на севере. Но не вышло – американцы активно действовали в регионе, и при этом, хоть и были несколько раз побиты, не дали окончательно себя разбить. Лоялистам так и не пришлось стать влиятельной силой – их активно резали местные патриоты, нивелируя, таким образом, эту потенциальную проблему.
Вначале англичане пытались закрепиться в обеих Каролинах. Но, потерпев неудачу по вышеизложенным причинам, откатились в Виргинию. Разочарованные крушением надежд, британцы особо не знали, что делать. Тогда сидящий в оккупированном Нью-Йорке генерал Клинтон приказал командующему английскими сухопутными силами на юге, Чарльзу Корнуоллису, организовать военно-морскую базу в Чесапикском заливе.
Корнуоллис выбрал в качестве таковой городок Йорктаун, располагавшийся на реке Йорк – место было довольно удобное. Пусть англичане не могли контролировать сушу. Но они хотя бы укрепят свою традиционную вотчину – море. 2 августа в города начали высаживаться английское силы.
Правда, в случае появления на этом самом море серьезных неприятельских сил только что организованная база могла стать для 9-тысячной армии Корнуоллиса не более чем большой ловушкой.
Мышеловка
Какое-то время британское морское превосходство в американских водах было подавляющим. Но еще в марте 1781 года из французского Бреста вышел крупный флот под командованием адмирала де Грасса. Он отправился в сравнительно недалекие от берегов 13 колоний Вест-Индии – для французов там имелось немало лакомых кусочков, которые можно было отобрать.
Что же до сухопутных американо-французских сил, то командовавшие ими Вашингтон и де Рошамбо в июле попытались захватить находившийся в английских руках Нью-Йорк. Безуспешно. Тогда мысли командующих обратились к сидевшему на юге Корнуоллису – разбей они его, и британцы оказались бы в серьезном меньшинстве и без внятных перспектив. Это вполне могло закончить войну.
Морское сражение в Чесапикском заливе
Благо в середине августа Вашингтон узнал, что флот де Грасса возвращается из Вест-Индий.
В начале сентября в Чесапикском произошло сражение между английским и французским флотами. Закончилось оно, с тактической точки зрения, ничем – основная ударная сила обеих сторон была сохранена, хотя «по очкам» наблюдалось небольшое превосходство французов. Что было логично – их флот был ощутимо, хотя и не критически, больше.
Зато в стратегическом смысле французы сорвали банк – британский командующий Томас Грейвз не был разгромлен, но вернулся в Нью-Йорк. А это значило, что Корнуоллис в Йорктауне теперь был лишен возможности отступления по морю – его блокировали французские корабли.
Осада
Войска Вашингтона и де Рошамбо выступили из виргинского Уильямсберга 28 сентября. Совокупные силы насчитывали около 16 тысяч человек. Вполне достаточно, чтобы одолеть блокированного с моря и отрезанного от снабжения Корнуоллиса.
Умудренные опытом войны с англичанами, наученные сражениями с лихими драгунами Тарлтона, американцы равномерно распределили артиллерию на марше. Все для того, чтобы, в случае внезапной атаки, колонна сразу могла вступить в бой. Все понимали, что загнанная в угол крыса будет драться гораздо отчаяннее.
Осада Йорктауна
Но Корнуоллис никаких фортелей не выкидывал, а занимался возведением оборонительных позиций вокруг Йорктауна. Разгадка была проста – английский командующий ждал подкрепления из Нью-Йорка.
А пока он готовился держаться – топил мелкие корабли, перекрывая фарватеры, ведущие к местам удобной высадки десанта. Строил редуты. И отдавал приказы забивать лошадей – припасы уже подходили к концу.
А франко-американцы приступили к правильной осаде по всем канонам XVIII века. Рыли параллели траншей, выкатывали пушки, а по ночам подводили сапы все ближе к позициям англичан. Первую параллель начали рыть 6 октября – а 9-го осаждающие сконцентрировали свою артиллерию и открыли огонь по Йоркатуну.
Несколько дней спустя англичане закрыли почти все амбразуры – понимая, что артиллерийскую дуэль они все равно не выиграют. Зато люди Корнуоллиса брали свое ночью, когда противник не мог толком целиться, и попадать именно в пушки.
11 октября союзники продвинули сапы достаточно далеко, чтобы заложить вторую параллель – от нее до противника оставалось около 250 метров. Американцы и французы еще не успели выдвинуть артиллерию, но уже были вынуждены занимать параллель людьми. И англичане использовали этот момент на полную катушку – канонирам было приказано не жалеть боеприпасов. Правда, ночь спустя союзники подтянули артиллерию поближе, и Корнуоллис вновь перешел к глубокой обороне.
Три дня спустя французы и американцы принялись атаковать в ночи британские редуты и завладели двумя из них. Англичане ответили дерзким ночным рейдом, во время которого удалось вывести из строя 6 орудий. Но принципиально это ничего не меняло.
Последний шанс и капитуляция
Дело медленно, но верно шло к тому, что Корнуоллиса все-таки дожмут. И он решил использовать последний шанс. План был прост – ночью перебросить армию на другой берег реки, где находился контролируемый англичанами городок Глостер. В водах Йорка ему ничего не угрожало – корабли де Грасса в реку не заходили, будучи собранными в единый кулак на случай возвращения флота Грейвза.
В случае удачи там, где были сконцентрированы минимальные силы союзников, можно было попробовать прорваться. Но Корнуоллису было уготовано другое – подвела погода. Поднялся сильный ветер, грянул ливень. Когда они кончились, наступил рассвет. Метаться было поздно.
Взятие британского редута
Тогда Корнуоллис, поняв, что никакого подкрепления не будет, послал парламентеров обсуждать свою капитуляцию. И 19 октября англичане сложили оружие.
Осада Йоркатуна не окончила войну немедленно – у англичан еще оставались в колониях значительные силы. Но на фоне еще свежих французов и обретших после громкой победы второе дыхание американцев этого было мало. Выход был один – послать еще войска. Но парламент был уже сыт по горло неудачной войной – чем больше проходило времени, тем большая часть британской элиты склонялась к тому, чтобы оставить 13 колоний в покое.
Впереди были политические споры, дипломатическая торговля в Париже, подписание мирного договора. Судьба будущих Соединенных Штатов была еще не ясна. Они могли как стать реальностью на целые столетия, так и оказаться государством-однодневкой – внутренних проблем и противоречий у американцев хватало. Но ясно было одно – страна более-менее сформировалась, и, сплавленная в огне сражений за независимость, собралась в единое целое – по крайней мере, на время.
Как новорожденная Америка воспользуется своим историческим шансом, теперь зависело только от нее одной.
Битва при Легнице: ордынская конница против рыцарей Европы
Монголы в походе
Порождения ада
До какой-то поры Европа не особо интересовалась монголами. Но, едва жизнь заставила с ними встретиться, как оценки и степень внимания тут же изменились. Например, папа римский Григорий IX называл монголов не иначе, как посланниками ада, чем-то вроде неостановимой саранчи из библейских текстов.
Причины применять такие эпитеты у европейцев были: монголы представляли серьезнейшую опасность. Не то чтобы они обладали каким-то передовым вооружением, хотя умело заимствовали военно-технические достижения у завоеванных народов. Не собирали они и грандиозные армии в сотни тысяч человек – их не потянула бы никакая логистика средних веков. Нет, сила монголов была в другом, причем дело было не в простом ответе на сложный вопрос, а в целом сочетании факторов.
Во-первых, монголы отличались небывалой для феодального Средневековья воинской дисциплиной. Вертикаль власти была значительно крепче, чем у оседлых народов. Да, на действия командира в контексте «послушают/не послушают» влияла не только «табель о рангах», но и его личный авторитет. Но далеко не в той мере, что у знатных феодалов, самые могущественные из которых скорее считали командира «первым среди равных», чем царем и повелителем. Результат – европейцы не могли рассчитывать на тот уровень управления войсками, что был у кочевников с востока.
Второй фактор – удачная тактика. Монголы делали ставку на легких конных лучников, что, при грамотном применении, могло стать весьма эффективным противоядием от тяжелой кавалерии рыцарского типа. Держи дистанцию и засыпай неприятеля стрелами, пока тот не вымотается – и побеждай.
Нет, конечно, это не было легкой прогулкой и требовало изрядного тактического мастерства. Но в большинстве случаев вполне себе работало. И, что еще важнее – отвечало возможностям монголов.
Ведь рыцаря обычно кормили, как минимум, десятки крестьян – именно благодаря доходу от них тот покупал крайне дорогое снаряжение и еще более дорогого боевого коня, который сможет все это нести. В случае же с монголами мобилизационная база была уже готова – кочевник и так умел очень хорошо стрелять из лука. Да и серьезной, способной таскать рыцаря в кольчуге, лошади, ему не требовалось – подходили неказистые, но неприхотливые монгольские лошадки.
Поэтому монголы могли фантастически легко (для своих жертв – оседлых феодалов) собирать весьма представительные контингенты, и появляться с ними везде, где есть чего завоевать.
Удачный момент
Другим преимуществом монголов против Европы (в которую, конечно же, входила и Русь) была грандиозная раздробленность последней. В этой феодальной реальности никак не получалось установить стойкую вертикаль власти – рыцарь мог, например, вообще не приехать на войну по зову сюзерена, если считал нужным. И ничего ему за это бы не было.
В политике у европейцев тоже царил бардак. Рассчитывать на объединение региона против опасных врагов было нельзя. Имелись, конечно, могущественные люди, которые, в теории, могли бы собрать всех в кучу и отправить воевать с монголами – император Священной Римской империи и Папа Римский. Вот только в 1220-е – 1240-е эти два человека ненавидели друг друга, как мало кого еще. И регулярно меж собой воевали.
К тому же, многие территории, несмотря на все попытки владетелей, дробились между сыновьями. Причем спасти от такого исхода не могло ничто – будь ты хоть сам Карл Великий. Умрешь, пройдет поколение-другое, и все собранное опять рассыплется. Средневековая Польша – страна, принявшая удар кочевников наряду с Венгрией – являлась превосходным образчиком такой раздробленности. Рассчитывать на серьезное единство тут не приходилось.
Еще одним преимуществом монголов было то, что европейцы весьма слабо – что понятно, учитывая все внутренние усобицы – интересовались самими монголами. Нет, какие-то контакты и разведывательные миссии, конечно, были, но их результаты тонули в ворохе внутриевропейских проблем и конфликтов.
Сами же монголы подходили к делу строго наоборот – тщательно собирали информацию о землях, в которые им предстояло направиться. Идти в никуда в надежде на «авось» никто не собирался.
Враг у порога
Монгольское нашествие западнее Руси было скорее разведкой боем, нежели серьезным завоеванием всего подряд – посмотреть, что будет. Занять, как плацдарм для действий в будущем, планировали только Венгрию. Но для населения и владетелей соседней Польши, ставшей ареной для вспомогательных монгольских операций, все выглядело максимально серьезно.
Задачей отряженного в Польшу тумена было разбить войска местных феодалов, которые те обязательно попробуют выставить против завоевателей. Как раз для того, чтобы те не стали подкреплением неприятеля на главном направлении удара – в Венгрии.
Это была отнюдь не пустая блажь – несмотря на царящие раздробленность и феодализм, сильные владетели вполне могли находить и привлекать, по крайней мере, временных союзников. Так и Генрих Набожный – владетель одного из самых могущественных княжеств Польши, Силезии – не остался без друзей. В их роли выступили чешский король Вацлав, ограниченные контингенты Тевтонского ордена, Тамплиеры, и группы наемников и добровольцев. Последние, конечно, состояли не из любых желающих, а из профессиональных военных.
Генрих собирал все эти силы. А, пока это происходило, выступившие с территорий Руси в январе 1241-го монголы крепко били всех, кто пытался оказать сопротивление. В марте они ограбили сожгли Краков – и продолжали разрушать все, до чего дотягивались руки. У такого поведения имелся смысл – кочевники подстегивали местных феодалов побыстрее выйти в поле, чтобы разгромить их, и с чувством выполненного долга отправиться в Венгрию на усиление основных сил.
Битва
Генрих понимал, что противник попался крайне серьезный. Для подхода союзников требовалось время, и он тянул его, как мог. Например, попытался отвлечь наступающий тумен на город Вроцлав, но противник понимал, что главное, на данный момент, это армия силезского князя, а не город, и обошел его стороной.
Битва при Легнице на миниатюре XIV века
К 9 апреля тянуть время было уже нельзя – Генрих с 6-тысячной (хотя называются и куда более крупные цифры) армией сидел в своем замке. Отступать было особо некуда, а принимать осаду не позволяли внушительные размеры армии – прокормить такую ораву бы все равно не получилось. И тогда князь решил дать полевое сражение.
Шансов у него было не очень много – войско основного союзника, чешского короля, еще не подошло. А те, кто остался, были, во многом, «лоскутной» армией из множества контингентов – в том числе, и иностранных. Но помирать лучше было с музыкой.
Генрих разделил войско на 5 частей. С одной стороны, это уменьшало силу первого удара, а с другой, оставляло резервы – на случай, если кочевники провернут любимый трюк с ложным отступлением.
Польский князь начал с того, что послал в атаку два отряда. Результат был предсказуем — первоначальный успех тяжелой конницы, но потом обстрел из луков, окружение, тяжелые потери. Во всем этом Генрих ни капли не сомневался, и тут же нанес второй удар, отправив в атаку еще две группы.
Это стало некоторой неожиданностью для монголов – какое-то время даже казалось, что они вот-вот будут разбиты. Но кочевники вытянули бой буквально на волоске. Поговаривают, что им удалось смутить неприятеля, крича по-польски: «Бегите, бегите!» Но так ли оно, или речь о позднейших оправданиях выживших, но побитых свидетелей, сказать сложно.
Как бы то ни было, 4 из 5 отрядов Генриха были разбиты.
Тогда князь плюнул на все, и повел в атаку последнюю группу. Но исход уже был предрешен. К тому же, монголы решили выложить один из козырей – добытую в Китае дымовую смесь. Она не только расстраивала копейные атаки, но и била по выносливости европейских всадников и лошадей.
По итогам дня армия Генриха была наголову разгромлена. Сам князь, поняв, что все тщетно, попытался было отступить в недалеко стоящий Вроцлав, но был пойман, приведен к вождям монголов, и обезглавлен.
Монголы подходят к Легнице с головой Генриха Набожного
После этого тумен двинулся к стоявшему рядом городу Легница – в честь него и назвали битву. Монголы предложили жителям открыть ворота, но дураков внутри не было – все понимали, что ставшихся просто перережут, выгребут из города ценности, и все сожгут. Получив отказ, кочевники решили не связываться – польские войска и так были разбиты, и теперь им следовало отправиться в Венгрию, на подмогу основным силам.
Свежие комментарии