Густой дым не позволяет видеть ничего дальше чем на метр-другой, но и то, что видно, отнюдь не радует. Вздыбленная палуба, обломки столов и стульев валяются грудами среди искореженных стальных конструкций. Случайные вспышки освещают изувеченный труп, свисающий с пирамиды хлама, упирающейся в потолок.

Я на коленях пробираюсь под обломками, едва выдерживая вес взваленных на спину носилок. Только что наш корабль перенес прямое попадание вражеской ракеты, и наше дело — вытащить по возможности всех пострадавших из зоны поражения.

Да, это изрядная неприятность, но еще не катастрофа. Дело в том, что наша команда проходит 12-часовую тренировку на борту корабля Trayer — 60-метровой копии ракетного эсминца класса Arleigh Burke. Он возвышается над бассейном, в котором плещется 300 т воды. Корабль представляет собой самый реалистичный тренажер-симулятор в мире. Его открыли в прошлом году после шести лет проектирования и строительства, и обошелся он в $56 млн. Trayer официально числится полноценным боевым кораблем, а курсанты в шутку окрестили его «самым неудачливым кораблем во всем флоте». Пять дней в неделю на него обрушивается шквал вражеских ракетных атак. Сценарий всех этих несчастий высосан из пальца, но ставки в игре вполне реальны. К концу двухмесячного курса первичной подготовки новобранцы проходят крещение огнем и сдают выпускной экзамен. Это последняя ступень, и, шагнув за нее, они получают право называться моряками.

Я приехал в учебку в 8.30 — как раз чтобы торопливо сменить свой цивильный костюмчик на матросский комбез.

И вот мы вместе с 264 новобранцами уже на пирсе, а над нами высится борт эсминца. Вроде бы мы в помещении, но легкий бриз уже доносит до нас еле слышные морские ароматы и вполне реальные волны плещутся между пирсом и корабельным бортом. Мы повзводно карабкаемся вверх по трапу, после чего скрываемся в темной корабельной утробе. Постепенно спускается вечер, а мы тем временем отрабатываем учебную программу — учимся читать показания приборов, стоять вахту и бухтить линь. И вот тут, когда корабельные старшины начинают ворчать, попрекая новобранцев за невнимательность, вот тут...

От взрыва трясется пол, мигает свет. «Готовьтесь к следующему удару!» — кричит старшина. Прислонившись к борту, мы готовимся пережить следующие взрывы, а затем кидаемся за нашей боевой амуницией — огнезащитными капюшонами, шлемами с прозрачными забралами и длинными перчатками. Потом в течение четырех часов нас будут кидать из одного приключения в другое — придется то вылезать через аварийный люк из задымленного помещения, то таскать пудовые рундуки со снарядами к пятидюймовой пушке из камеры, которую постепенно заливает водой...

Вся эта угрожающая обстановка создается специально — как «прививка от стресса», чтобы потом, если моряки столкнутся с реальной катастрофой, у них не возникло сомнений, что она им по плечу. «Наш подход напоминает изучение иностранного языка путем погружения в иноязычную среду, — объясняет Майкл Беланджер, старший психолог учебного курса. — Так мы формируем психологию моряка, погружая курсанта в атмосферу военно-морской культуры».

Где-то под утро капитан по интеркому сообщает: напавший на нас вражеский корабль захвачен, ситуация под контролем. Курсанты строем покидают эсминец, а меня ведут на экскурсию по тем закоулкам корабля, которые прячутся за декорациями. «Прародителем почти всех здешних фокусов можно считать современный парк аттракционов, — рассказывает Скотт Барнз, гражданский инженер, обслуживающий здесь "сценическую механику". — На пирсе стоят вентиляторы, которые поднимают легкий ветерок, подводные механизмы гонят по бассейну океанскую зыбь, генераторы запахов воссоздают океанские ароматы. Тут и там можно увидеть даже искусственный птичий помет, добавляющий свой штрих правдоподобия».

Мне особенно интересно было посмотреть, как организована сцена со спасением пострадавших. Лично для меня это была самая страшная часть всего ночного действа, и сердце у меня в те минуты колотилось так, как это было бы в условиях реальной катастрофы. Вернувшись сюда при свете спокойного дня, прогуливаясь по этим вздыбленным палубам, я едва узнал всю обстановку. Даже изуродованный труп, свисающий с потолка, выглядел не страшнее магазинного манекена. Как выяснилось, дым делали, разбрызгивая гликолевый аэрозоль. Все выглядит очень правдоподобно, но совсем не вредит легким.

Стробоскопы имитируют вспышки от коротких замыканий, а глубоко под палубой гудят сабвуферы, подражая гулу взрывов. Смонтированные на тыльной стороне люков электронагреватели создают впечатление, будто за ними бушует огонь, а когда на сковородке разогревают машинное масло, оно воняет точно так же, как пахла бы горелая проводка.

Первая очередь даже не напоминает звук обычных выстрелов. Это какое-то жужжание на высоких тонах — вроде бензопилы или садового пылесоса. Смолкнув, пулемет начинает снова. Мой насест — на кожухе движка на палубе десантного катера, и отсюда мне хорошо виден источник этого противного звука. Кто-то лупит из пулемета по прибрежному лесу со второго катера, несущегося рядом с нами по фарватеру реки Солт-Ривер в штате Кентукки. Стволы пулемета бешено крутятся, поливая каждую секунду прибрежные кусты сотнями пуль калибра 7,62. Я сдвигаю каску на затылок, чтобы легче было рассмотреть цели, по которым бьет пулеметчик, и тут кто-то рядом истошно орет: «Контакт!» Сразу же наш катер буквально взрывается пулеметным огнем. В полуметре от меня тарахтит спаренный М240В, и стреляные гильзы из него сыплются прямо мне на колени. Потом начинает размеренно ухать кормовой, калибра .50, и каждый его выстрел отдается ударом под ложечкой.

Огневой вал становится гуще, когда в стрельбу включаются еще два речных катера для переброски спецназа (Special Operations Craft-Riverine, SOC-R), но с берега нам почему-то никто не отвечает. Это ведь не настоящий бой, а всего лишь учебные стрельбы в Форт-Ноксе, и все эти тысячи пуль, разрывающих сейчас окружающий воздух, уходят в белый свет как в копеечку. В грохоте этой бешеной стрельбы экипаж спецкатера из «группы 22» выглядит совершенно невозмутимым.

Многие из экипажей боевых катеров специального назначения (Special Warfare Combatant-craft Crewmen, SWCC) прошли через реальные бои в Ираке на реках Тигр и Евфрат. Скоростные, вооруженные до зубов катера SOC-R используются в основном для заброски «морских котиков» (спецназ ВМС США), рейнджеров (спецназ армии) и прочего спецназа и для их возвращения после операции. Если же на пути оказывается противник, SWCC готов к активному противостоянию. Пять огневых точек на борту катера обеспечивают угол обстрела в 360 градусов. «Пусть кто-нибудь только посмеет по нам выстрелить, — говорит Майк (этого парня капитан приставил ко мне, чтобы давать объяснения). — Когда мы ответим, он и пожалеть не успеет. У нас такая плотность огня, что на нашем пути может встать только полный идиот».

Над рекой стелются клубы порохового дыма, пытаюсь вдохнуть, но в глотке першит, а ребята продолжают пальбу. Теперь уже трудно разглядеть разрушенные мишени и даже просто кустарник на берегу.

В ходе этой безответной расправы палуба нашего 11-метрового катера усыпана сотнями стреляных гильз. Впрочем, учебный бой еще не закончен — дизели набирают обороты и катера устремляются дальше. Кормовая установка работает, и тяжелые пули калибра .50 продолжают вздымать клубы грязи на удаляющемся берегу.

Катера SOC-R утыканы пулеметами по всем бортам, и на это есть свои причины — бои речников проходят в очень близком контакте с противником. Враг может ползти в траве на берегу буквально в 20 м от катера. В бронированной рубке сидит только один капитан — остальной экипаж действует на почти совершенно открытой палубе. В хорошо организованной засаде всех бойцов можно снять за считанные секунды. Да, катера SOC-R очень маневренны, однако в узких руслах избежать стычки возможно не всегда. «Для нас лучшая защита — это стрельба», — говорит мне Майк.

Бойцы спецназа (Special Operation Forces, SOF) во время учений никогда не сообщают репортерам своих полных имен. SWCC — одна из ветвей того военного семейства, к которому принадлежат также «зеленые береты», «рейнджеры» и «морские котики». В Пентагоне их считают «крайне ценными кадрами», требующими защиты от покушений. Иначе говоря, начальство полагает, что на них могут организовать целенаправленную охоту. (Разумеется, никто из официальных лиц не признается, был ли до сих пор хоть кто-либо из SOF под угрозой подобного нападения.) И сейчас, после этого речного катания со стрельбой, многое мне описывать не разрешили — в частности, оборудование связи, бронирование корпуса SOC-R, тактику маневрирования и датчики, установленные на катере.

Экипажи этих спецкатеров считают себя наследниками традиций, зародившихся на скоростных канонерских лодках вьетнамской эры и даже на сторожевых бронекатерах, служивших во Второй мировой войне в составе ВМС. В отличие от всех этих предшественников, подразделения SWCC не несут патрульной службы. Вместо этого они проводят учения со смежными родами войск и участвуют в узкоцелевых операциях. (Ветераны тех, старых войн даже и не знают, что это такое — десантироваться на парашютах вместе со своим катером — так, как это делают нынешние SWCC.) Здесь курсантов тренируют по полной — если хочешь стать членом экипажа, ты должен за две минуты сделать 79 приседаний и за десять минут проплыть 500 м. Физическая подготовка нужна для того, чтобы таскать на себе тяжелое снаряжение (на каждом бойце по 30 кг защиты, оружия, радиоаппаратуры и медицинского снаряжения), а заодно и для того, чтобы просто избегать ненужных травм. Впрочем, от этого полностью не защитят даже накачанные мышцы. На катере, который, глиссируя, жестко скачет с гребня волны на следующий гребень, очень легко повредить позвоночник. У многих ветеранов SWCC на спине можно увидеть шрамы — они оставлены хирургами, «чинившими» повреждения.

Среди военных не принято рассказывать о конкретных операциях, проведенных силами SWCC. Нам достаточно знать, что экипажи SOC-R регулярно участвовали в тяжелых боях на речной системе Ирака. «Парочка из этих операций, — лаконично сообщил Рич Эванс, главнокомандующий четвертой группы боевых морских спецподразделений, — привела к самым ожесточенным боям на воде, каких мы не помним со времени Вьетнама».

После 11 сентября 2001 года спецподразделения получили существенную поддержку — как в плане личного состава, так и деньгами. Бюджет SOF с 2001 до 2006 года вырос более чем на 80%. Эванс говорит, что число бойцов SWCC растет такими хорошими темпами благодаря определенным подвижкам в административных структурах министерства обороны. В 2006 году Пентагон изменил «статус финансирования» подразделений SWCC (если перевести с военного языка на человеческий, это будет означать, что работа по краткосрочным договорам в этой сфере была реорганизована в постоянную службу). «Теперь, — говорит Эванс, — почти все, попав в морские спецподразделения, остаются там навсегда. Обратно в ВМФ никто не стремится».

Всего в SWCC насчитывается 650 человек, и большая их часть поделена между экипажами восточного и западного побережья, которые проводят операции на базе прибрежных флотилий. Члены «группы 22» (они базируются в Стеннисе, штат Миссури) составляют лишь небольшую долю в численности SWCC, и только они ходят на катерах SOC-R. Эти речные экипажи выполняют в основном лишь тайные боевые операции, зачастую ночью, без или почти без прикрытия с воздуха. У тех, кто служит на побережье, жизнь совсем другая — большую часть времени они заняты подготовкой персонала союзников или дружественных международных сил. «В школе, где готовят бойцов SWCC, можно самому выбрать подразделение, в которое ты хотел бы распределиться, — говорит Майк. — Я сознательно выбрал "группу 22". Это самая боевая команда из всех, какие есть в SWCC. На реке враг может оказаться прямо под боком — не то что в береговой службе, когда вокруг бескрайний океан».

Катер SOC-R сразу задумывался как специализированная боевая машина, позволяющая бойцам SWCC вступать в контакт с противником в стесненной обстановке и выходить из стычек победителем. Подрядчик, United States Marine, базирующийся в Галфпорте, штат Миссисипи, получил от SWCC следующий список требований. Осадка судна не должна превосходить 60 см при полной загрузке вооружением, боекомплектом, экипажем и пассажирами. По размерам катер должен быть достаточно компактным, чтобы вместиться в грузовой отсек военного транспортного самолета С-130, он должен быть достаточно узким, чтобы протискиваться сквозь тесные речные протоки, и достаточно легким, чтобы его мог поднять на стропах вертолет Chinook. К примеру, в Ираке вертолеты подхватывали эти моторки и перекидывали их через речные плотины, создавая для противника эффект неожиданности.

Спаренные водометы и 440-сильный дизель Yanmar дают катеру весьма значительное соотношение мощности и массы. Продуманные формы корпуса делают катер очень маневренным и скоростным. Правильно подобранная килеватость позволяет легко выходить на глиссирование, когда, скользя по поверхности, судно испытывает относительно малое сопротивление. Под днищем не торчат ни руль, ни винт — ничего, что могло бы зацепиться за камни и коряги.

Но главная изюминка катера SOC-R — это его пулеметы. Конечно, на танки и БТР ставят еще и пушки, но если посчитать плотность огня на 1 м², мы получим такой показатель, который не реализован ни в какой другой военной технике.

Две передние огневые точки SOC-R — это пулеметы GAU-17/A minigun. Вращающийся пулемет Гатлинга с электроприводом позволяет сделать четыре очереди со скорострельностью 6000 выстр/мин. По серединам бортов стоят легкие пулеметы M420B. На корме — пулемет калибра .50. Он стреляет медленнее всех, но энергия его пули такова, что перед ней не устоит ни броня легких боевых машин, ни большая часть стройматериалов. Кормовое расположение для этой огневой точки не случайно — она должна прикрывать экипаж, если катер отрывается от преследования превосходящими силами противника.

Только что мы репетировали «эвакуацию десанта в боевой обстановке», когда катер утыкается носом в берег лишь на несколько секунд, чтобы несуществующие пассажиры успели вскочить на борт. При этом другие катера обеспечивают прикрывающий огонь — правда, цели, по которым велась стрельба, рассыпались в пыль еще до того, как я успел их разглядеть. Всегда, прежде чем линять с поля боя, полезно прорубить шквальным огнем несколько просек в береговой застройке — и вот наш маленький флот из катеров SOC-R гордо улепетывает от точки снятия десанта, и только тяжелый пулемет калибра .50 мерно перемалывает удаляющийся берег. «В реальных операциях нам, бывало, приходилось отступать, но на следующий день мы возвращались и продолжали бой», — говорит коммодор Эвин Томпсон, бывший командующий 4-й группы специального назначения ВМС, в которую входят и SWCC.

Еще несколько хлопков, и на реке за нами вырастает стена дыма. Это еще один фокус, который может пригодиться, когда покидаешь поле боя. Четыре смонтированные на корме пусковые установки выбрасывают дымовые шашки. «На реке ведь вот что интересно, — говорит Томпсон, — если влип в неприятность, ты можешь двигаться либо вверх по течению, либо вниз. А вот вправо или влево не получится никак». На обратном пути наша флотилия тормозит на минуту, чтобы напоследок еще немного позабавиться. Всеми стволами с четырех катеров мы молотим широкую полосу речного берега. Какие-то пули чертят полосы по воде, какие-то вздымают береговую пыль, в которой светятся красные следы трассирующих зарядов. Когда огонь ведут со всех четырех катеров, на берег обрушивается по крайней мере 12 000 пуль в минуту.

Итак, эта часть учений закончена, большинство бойцов SWCC направляются к своему трейлеру, чтобы немного отдохнуть, и только на одном катере берутся нам помочь с завершением фотосъемки. Мы сидим на берегу, а мимо нас несколько раз проносится SOC-R, демонстрируя, как быстро на нем можно сбросить скорость до нуля. И последний трюк в арсенале его экипажа — разворот на высокой скорости. Вся команда орет от восторга, когда верткий катерок разворачивается кормой вперед. Правда, кто-то из экипажа теряет равновесие и едва не вылетает за борт, но вовремя успевает за что-то ухватиться. Ребята шустро втаскивают его назад, в кокпит. Вернувшись на сушу, Майк рвется посмотреть отснятые кадры. Еще бы — это он только что чуть не оказался за бортом.

Наконец, я и мой фотограф оставляем ребят в покое, и команда готовится к новому выходу. Солнце уже спряталось за кроны деревьев, бойцов еще ждут долгие стрельбы в изнурительном темпе. А когда стемнеет, они будут отрабатывать маневрирование и продолжать стрельбу, но уже в очках ночного видения.

После четырех часов тренировок в дневное время парни должны провести на реке еще от 8 до 12 часов. Это уже финишная прямая во всем учебном процессе. Скоро вся команда Майка (а это примерно 50 бойцов SWCC) будет переброшена в Ирак — к началу весны нужно быть уже там. А сейчас, прежде чем вернуться к катеру, почему-то он, Майк, на прощание желает мне удачи.