«Танк — это же птица, ему простор нужен». Размышления о танковом вопросе в современной российской армии
Материал, который я сегодня представлю на суд читателей, появился на свет благодаря общению с фанатом. Нет, это не ярый футбольный фанат-мальчишка и даже не поседевший рокер из 90-х.
Это вполне адекватный военный пенсионер, седой головой и полным набором сопутствующих возрасту и прошедшим годам службы болезней.
Танкист, который, выйдя в отставку, занялся... моделями. Именно моделями танков. Его дача сегодня — это музей танков множества стран и разного времени. Одних «Тигров» я насчитал почти 20 единиц. Лучше бы я не задавал вопроса о количестве однотипных машин в коллекции.
Просто потому, что попал на такую экскурсию об этих танках, с такими подробностями, что в конечном итоге часа через три понял, что мои знания о танках вообще и о «Тиграх» в частности близки к нулю. «Ну как можно не заметить вот этого крепления? Таких машин выпущено всего … штук!» Или «Ну ты вообще танк видел когда-нибудь? Хоть по телевизору? Вот сюда посмотри. Это же гениальное решение…»
Я думаю, вы поняли, что такое фанат танков. Так же и то, что общаться с такими людьми — одно удовольствие. Глубокие знания вопроса, любовь к объекту, способность объективно говорить о достоинствах и недостатках машин. Чего стоит, например, такое выражение: «Танк — это же птица! Орёл! Ему простор нужен. Воля. Высота. Вот тогда ты и увидишь настоящего орла, а не живое чучело в клетке…»
Иногда сталкиваешься с вопросами, которые вроде бы понятны, да и ответ на которые очевиден.
Но встречаешь человека и понимаешь, что многое не так однозначно, как кажется на первый взгляд.
Мы разговорились о проблеме… которой нет. Именно так. Наверное, многие сибиряки и дальневосточники задавали себе один вопрос, особенно после очередного парада, танкового биатлона или выступления министра обороны, где упоминались танки.
Итак, поразмышляем о танковом вопросе в российской армии.
Почему в европейской части России танки новые, модернизированные и соответствующие всем мировым стандартам, а к нам везут явно устаревшие, не модернизированные машины. Какой Т-90 в Сибири? Вы тут вряд ли найдете и последнюю модификацию Т-72.
Вот об этом я и поговорил с подполковником в отставке, бывшим заместителем командира танкового полка. Большинство выводов в этой статье принадлежит именно ему, за что я искренне его благодарю. Фамилию не называю по просьбе соавтора.
Сразу оговорюсь, танковых подразделений и частей в составе мотострелковых бригад и дивизий мы не касались. Разговор шел об отдельных танковых частях и соединениях. О том самом бронекулаке, который способен пробить стратегическую оборону противника. Решить именно стратегическую задачу.
Итак, тактика применения танков времен Второй мировой войны сегодня малоэффективна. Слишком много ПТС сегодня спрятано в окопах противника. Жечь танки могут все. Соответственно, танкисты уже не могут действовать по принципу «поддержать пехоту огнем и гусеницами».
Однако основы танкового боя никто не отменял. То, что танк в горах, в тайге или в городе превращается в мишень, знают даже дети. Это та самая клетка, которая не дает орлу взлететь. Но и то, чему учили ещё прадедов сегодняшних танкистов (маневр, скорость, точный огонь по противнику и уничтожение в первую очередь ПТС), никто не забывал.
Значит, для ведения танкового боя необходимо выбирать местность, на которой все эти преимущества танков можно будет использовать. Увы, сибирская тайга и болота, дальневосточные сопки, даже Уральские горы мало пригодны для танков.
Мы привыкли к тому, что СССР, а теперь Россия, обладает огромным количеством таких машин. Увы, танк — удовольствие дорогое. Причем не только в производстве, но и в эксплуатации. Потому и разбрасываться танками нежелательно. Даже преступно.
Последних данных по количеству машин я, естественно, не знаю. Но приведу открытые данные из недавнего времени. Итак, несколько лет назад на вооружении российской армии состояло (примерно) 20 тыс. машин, включая те, что находятся в резерве. Цифра, повторяю, не на сегодня. Естественно, некоторые устаревшие машины заменены на новые.
Из них: Т-90 — 400 штук, Т-72 — 7144 штуки, Т-80 — 4744 штуки, Т-64 — 4000 штук, Т-62 — 690 штук, Т-55 — 1200 штук. Есть ещё порядка 150 устаревших ПТ-76. Как видите, реально парк машин достаточно небольшой для такой страны, как наша. И цена каждой машины в бою достаточно велика.
Теперь вернемся к тому, где должны находиться новые машины. К вопросу от сибиряков. Ответ очевиден для большинства читателей. И доказательства правильности своей позиции не надо искать где-то во глубине секретных бункеров. Достаточно взять открытые источники.
Любая воинская часть, особенно такая, переброска которой требует значительных ресурсов и времени, располагается в местах, откуда легко быстро начать боевые действия, быстро выдвинуться к линии фронта самостоятельно, без использования транспорта.
Давайте посмотрим места дислокации отдельных танковых частей и соединений. Учитывая то, что нас интересуют все-таки вопросы обороны страны, части, расположенные на военных базах за рубежом, учитывать не будем. Ну и, как я уже сказал выше, не будем учитывать подразделения и части в составе МСД и МСБ.
Итак, 1 ОгвТБр в Богучаре (Воронежская обл.), 6 ОгвТБр в Мулино (Нижегородская обл.), 5 ОгвТБр в Улан-Удэ (Бурятия), 1 гв. отдельный танковый полк в Калининце (Московская обл.), 6 гв. ОТ полк в Чебаркуле (Челябинская обл.), 11 ОТ полк в Гусеве (Калининградская обл.), 12 и 13 гв. От полки в Наро-Фоминске (Московская обл), 59 гв. ОТ полк в Ельне (Смоленская обл), 68 гв ТП, 163 гв. ТП в Персиановском (Ростовская обл), 237 ТП в Валуйках (Белгородская обл.).
Я перечислил не все отдельные танковые полки и бригады, которые находятся на территории РФ. Задача была в другом. Задача ответить на простой вопрос: откуда ждем прихода очередных «учителей жизни», которых нужно будет гнать нашими танками?
Возможно, выводы, сделанные нами из простых, известных большинству, сведений, спорные. Мне давно знаком героизм наших диванных генералов. «Если надо, мы способны вести воздушный бой даже на БМП». «Русский солдат может то, что не может никто». И прочее.
Даже то, что «противник может внезапно напасть танковым клином где-нибудь под Норильском, а мы…» предвижу. Поэтому и делаю акцент на спорности выводов. Современная война не будет «войной моторов». Это будет война технологий. Как в песенке из старого детского фильма: «Вкалывают роботы, а не человек…»
Однако в эпоху локальных конфликтов гарантировать исключение, например, прорыва крупной группировки террористов на нашу территорию мы не можем. И тогда, как это уже много раз было в последнее время, не роботы, а солдаты пойдут драться. И погибать будут солдаты. И гореть будут не роботы в танках, а люди.
Милитаризировать страну мы не можем по многим причинам. Начиная со слабой пока экономики и заканчивая нехваткой населения. Работать «на склад» (в арсеналы), чтобы в короткие сроки развернуть полки и дивизии, тоже. Остается использовать те ресурсы, которые есть. Воевать не числом, а умением и лучшим оружием.
А танки и танкисты должны находиться там, где они могут стать орлами!
Российский кинематограф сегодня: Спасти «Ленфильм» или вложить деньги в никуда
Я стараюсь писать о темах, которые мне интересны. Но сегодня разговор пойдет о том, в чем я уже давно разочаровался. Речь пойдет о российском кино. Точнее, о судьбе старейшей киностудии России — о «Ленфильме». О том, нужна ли нам эта киностудия. О том, почему государственный концерн сегодня реально стоит на коленях перед частным бизнесом и не видит возможности стать реально прибыльным предприятием.
Почему возник вопрос о банкротстве «Ленфильма»?
Писать о достоинствах или недостатках фильмов, снятых на «Ленфильме», я не буду. Те советские, «громкие» фильмы, которые и сегодня будоражат «душу, мозг и нерву» зрителя, читатели и так знают. Впрочем, как и несколько современных картин. А об остальных пусть рассуждают специалисты.
Поводом для появления этого материала стало письмо, которое в конце декабря легло на стол президента России Владимира Путина и на которое президент уже наложил резолюцию «Согласен» (15 января 2020 г.). Письмо написано помощником президента (на тот момент, ныне первый вице-премьер) Андреем Белоусовым и министром культуры РФ (на тот момент, ныне помощник президента) Владимиром Мединским.
Появление этого письма связано с заявлением гендиректора ОАО «Ленфильм» (в декабре отправленного в отставку, сейчас и.о.) Эдуарда Пичугина и председателя совета директоров Фёдора Бондарчука о возможном банкротстве концерна в ближайшее время.
Как ОАО «Ленфильм» превратилось в убыточное предприятие
В прессе уже достаточно материалов о состоянии дел на «Ленфильме» и предложениях по реанимации этого предприятия. Потому, мне кажется, достаточно конспективно обозначить суть проблемы.
Итак, для модернизации киностудии «Ленфильм» взял в 2013 году под гарантии государства кредит в 1,5 млрд. рублей у банка «ВТБ» сроком на 10 лет. В 2017 году «Ленфильм» договорился о досрочной выплате кредита за счет продажи непрофильных активов. Проще говоря, киностудия решила продать часть земли киностудии (в том числе по улице Тамбасова). Но выполнить обязательства «Ленфильм» не смог.
Дальше «посыпалось» все. Для выплаты долга студия занимала вновь. Стали расти коммунальные долги, долги по налогам. Короче говоря, на сегодня 12 счетов, принадлежащих студии, заблокированы ФНС. Финансовая деятельность организации парализована, даже субсидии от государства «Ленфильм» получить не может. Просто некуда переводить.
Что предлагается сделать для спасения «Ленфильма»
Что предложено в письме? На какие предложения президент Путин согласился? Во-первых, речь идет о правах на золотую коллекцию «Ленфильма». То есть киностудия хочет заключить соглашение с Госфильмофондом о получении права на показ фильмов, снятых до 1992 года. Эксперты, по сообщениям «РБК», говорят о ежегодных доходах от показа этих фильмов в сумме 120 млн. рублей.
Второе предложение не лучше первого. Всё та же продажа земли. Понятно, что земля дорогая. Схема простая. Киностудия передает банку участок земли на Тамбасова. За что банк списывает долг, оценивая землю по рыночной стоимости (1-1,1 млрд. руб). Оставшиеся полмиллиарда «Ленфильм» получит в качестве субсидии от государства.
Таким образом, собственно киностудия будет выплачивать оставшиеся копейки по долгам, коммунальные платежи, пени по долгам и штрафы. В принципе, выглядит этот план неплохо. Да, государство теряет приличную сумму, но сохраняет бренд и достаточно хорошо оснащенную киностудию. Только надо ли?
Решит ли проблему очередное финансовое вливание
Ведь есть же прекрасный пример решения проблем киностудии. «Мосфильм» во главе с Кареном Шахназаровым! Прибыльный киноконцерн. Почему мы можем создать, к примеру, Объединенную авиастроительную компанию, но не можем создать Объединенную кинокомпанию?
То, что мы видим сегодня на «Ленфильме», совсем недавно было в театрах. Наша творческая интеллигенция хочет свободы творчества и трогательной заботы государства одновременно. Но так быть не должно. Если ты действительно велик, то об этом тебе должны сказать не критики и специалисты из кино или другого «междусобойчика», а кассиры в твоем театре или кинотеатре.
Мне как потребителю наплевать на все умные слова критиков и знатоков. У меня один критерий: понравилось или не понравилось. Хочу я посмотреть этот фильм ещё раз или забуду сразу же после выхода из зала кинотеатра. Ведь именно так случилось сразу с несколькими российскими фильмами в 2018-2019 годах.
Что важнее в кино: душа или правда?
Кстати, часто слышу споры о том, что важнее в фильме: правда или душа. Когда-то разговорился по этому поводу с одним знакомым. Бывший зэк, осужденный после войны и просидевший в лагере десяток лет. Говорили о «Кубанских казаках». «Ты знаешь, мы любили этот фильм. Понимали, что все это сказка. Что в реальной жизни все далеко не так. Но любили. Любили потому, что показали то, как должно быть!»
Может, в этом монологе и есть ответ? Я ведь тоже могу сказать, например, о «Белом тигре». История невероятная, но в неё хочется верить. Как хочется верить в хороший конец любого фильма. Так что там важнее? Правда или душа? Для нас, наверное, душа, чувство, переживание. Но это моё личное восприятие.
Кино — это шоу-бизнес, а не музей
Но вернемся к «Ленфильму». Предположим, что долги выплачены. В очередной раз за наш с вами счет. А где гарантия, что ситуация не повторится вновь? Ведь проходили мы все уже в 90-е. Была «прихватизация» подразделений киностудий, были подпольные производства, были попытки рейдерских захватов.
Понятно, что ни Москва, ни Питер не хотят объединения. «Петушиные бои» за «поребрик или бордюр», «подъезд или парадную», «булку или батон» уже давно вызывают смех во всей России. Только на этот раз за парадную или подъезд платить-то будем мы с вами. А оно нам надо?
Спасать «Ленфильм», безусловно, надо. Более того, надо внимательно посмотреть и, возможно, помочь и другим киностудиям. Иначе мы потеряем киноиндустрию. А вместе с ней и огромный пласт культуры, который важен для воспитания молодого поколения и сохранения нашей истории.
Мне кажется, кинематографисты забыли одну важнейшую вещь. Кино — это не картинная галерея. Это не музей, в конце концов. Это шоу-бизнес. И законы шоу-бизнеса давно известны. И то, как зарабатывать в этой сфере, — тоже.
Чтобы увидеть фильм, нужно захотеть увидеть фильм
Государство больше не будет выступать продюсером ваших фильмов. И спонсором тоже. Нужно снимать так, чтобы зритель ждал вашего фильма. Как, к примеру, произошло в фильмом «Лед». Я уже месяц вижу рекламу на ближайшем ко мне кинотеатре с анонсом фильма «Лед-2» в феврале. И пойду смотреть. Потому, что грамотно раскручена реклама. Потому, что больше на афишах нет ни одного российского фильма. Ни одного!
Свежие комментарии