Он вошёл в зал стремительно. Поздоровался и, подойдя к импровизированному столу президиума, не дожидаясь, когда его представят собравшимся, начал говорить.

– «В Питер едет убийца русских добровольцев», – провозгласил один ресурс, когда стало известно, что меня пригласили в Петербург. Я предпочёл бы лично услышать обвинения.

Так энергично и уверенно он перевёл на современный язык сказанные много веков назад слова: «Иду на вы!» И даже тем, кто видел его в первый раз, стало ясно, что перед ними – воин, командир. И никто из присутствующих в зале не поддержал обвинения «судьи», бросившей в мировую паутину обвинения воина в убийстве. Потому что здесь собрались единомышленники, среди которых выделялись несколько человек в камуфляже с шевронами «Батальон Восток» – вернувшиеся домой российские добровольцы, которые пришли поддержать своего командира.
Так началась встреча петербуржцев с создателем батальона «Восток», экс-секретарём Совета безопасности Донецкой Народной Республики Александром Ходаковским, организованная музеем «Воинской Доблести Донбасса».
Останавливая качнувшийся было в другую сторону маятник настроения, Ходаковский добавил уже для единомышленников:

– Не нужно меня ассоциировать с героизмом Донбасса, я – часть системы, обычный функционер, который сидит в штабе и изредка появляется на передовой. В некоторой степени я чиновник от войны, приехавший на встречу с вами как частное лицо.

«РАЗДЕЛЯЙ...!»

Но встреча нисколько не походила на мемуарную, хотя поначалу всё-таки пришлось вспомнить былое, чтобы ответить интернет-злопыхателям и тем, кого они заставили сомневаться. Речь идёт о гибели отступавших из Донецкого аэропорта 26 мая 2014 г. ополченцах. Автор этих строк беседовала со многими бойцами, в т.ч. и теми, кто оказался в этот злосчастный день в аэропорту, и от первоначальных неверия и сомнений пришла к однозначному выводу: трагедия произошла из-за неразберихи первых дней войны, условиях «семикомандирщины», вбросах в эфир ложной информации, а то и паники. Отступавшие на КАМАЗах погибли, потому что их действия не были согласованы с другими отрядами. Часть ополченцев, вопреки приказу Ходаковского отступать пешим ходом, погрузились на машины с ранеными в аэропорту и попали под дружественный огонь – их приняли за украинский спецназ, прорывающийся в Донецк. К тому же с КАМАЗов, не имевших опознавательных знаков, был открыт ответный огонь. Это была трагическая случайность, что и подтвердил сам Ходаковский, сказав, что для тех, кто в теме, с самого начала «ситуация была абсолютно прозрачна», но потом «её превратили в целое нагромождение пропагандистских клише, которые пустили в жизнь».
С тех пор прошло почти пять лет, но кто-то упорно раз за разом реанимирует несостоятельное обвинение Ходаковского в гибели ребят. Кому это надо? Прежде, чем ответить на этот вопрос, надо вспомнить, что живём мы в стране победившего олигархического капитализма, цели которого плохо сочетаются с общенародным порывом Русской весны, пришедшей в Донбасс в 2014 году. Именно поэтому, несмотря на пятилетнее героическое сопротивление Донбасса, русский дух захирел.
Одним из первых ощутимых ударов был уход Игоря Стрелкова из Славянска. Это был просто «разрыв шаблона». Вслед за победоносным возвращением Крыма в Россию, Славянск, куда вошли стрелковцы, должен был стать символом Русской весны. Но время шло, в сотне километров от столицы шахтёрского края сидели несколько тысяч стрелковцев и ждали, ждали… Ждали «вежливых людей», «зелёных человечков», но не дождались.

– Для нас было неожиданностью, когда из Славянска из уст Стрелкова полилась резкая обличительная риторика в адрес российского правительства, – вспоминает Ходаковский. – Ведь мы тепличные люди, для нас понятия Москва, правительство России – обезличены и неперсонифицированы. А тут вдруг обвинения России и Москвы. И мы тут же включились в защитную, адвокатскую риторику, объясняя Стрелкову, что он не прав. Сейчас очевидно – он ждал. И не дождался.
Славянск же тем временем постепенно брали в кольцо, которое вот-вот готова была замкнуть все более усиливающаяся группировка ВСУ. А поскольку Славянск изначально формировался, как локальный очаг сопротивления, то решить военные задачи в таком состоянии, имея дело с преобладающими силами противника, Стрелков объективно не мог – и он ушёл через оставшийся, по сути, один коридор. Я сейчас предельно объективизирую эту ситуацию, не оценивая её со своих эмоциональных позиций. Хотя нас она здорово «вставила», поскольку это направление в несколько километров от Горловки до направления на Днепропетровск осталось незакрытым. И нам пришлось спешно верстать эту линию обороны, не сплошную, а по осетинскому образцу, роя круговые траншеи с блиндажом посередине. Не было возможности создать полноценную линию с укрытиями для личного состава. Но мы с этой ситуацией как-то справились. Потом и подошедшие из Славянска включились. А вообще тема Славянска до сих пор остаётся открытой, её обсуждают все, кому не лень, даже на украинской стороне, где заявляют: «Мы видели, как уходят колонны, но не открывали огонь, потому что была команда пропустить». Было такое, или не было – пока неизвестно. Но тогда мы восприняли оставление Славянска крайне негативно.
Потом в верхах ветер поменялся, пришли другие настроения, и проект Новороссия стали сворачивать. Появились ДНР и ЛНР, сами по себе нежизнеспособные. С точки зрения политики местного уровня, мы совершили предательство. С точки зрения высокой политики, случившееся было обусловлено конъюнктурными изменениями, часто меняющимися в верхних эшелонах власти.

Русский дух подкосил и Минск, который, хоть и остался на сегодняшний день единственной договорной площадкой, где можно решить хоть какие-то вопросы с украинскими «партнёрами», но всё это время заставил топтаться на месте защитников, командиры которых «не смеют изорвать мундиры о русские штыки».

К БИТВЕ ГОТОВ!

Александр Ходаковский изначально был и остаётся для Донбасса фигурой тяжеловесной. Командиров такого уровня в армии ДНР к сегодняшнему дню не осталось. Хотя формально он отошёл от дел и пребывает на территории РФ, откуда его в ДНР не пускают с минувшей осени, фактически не допустив к выборам главы республики, которые проходили в ноябре минувшего года, видимо, посчитав, что он может составить конкуренцию основному кандидату. Однако…

– Я – человек системный и не считаю себя оппозиционером, – говорит Ходаковский. – На самом деле я продолжаю управлять определёнными частями военизированных формирований, которые находятся на территории ДНР. Так сложилось, в силу моего влияния и авторитета, джентльменских соглашений, что за мной остались закреплёнными некоторые воинские подразделения. И когда возникла ситуация: что предпочесть – забрать их у меня и лишиться нормального военного ресурса, который был мной организован и продолжает функционировать, не выбиваясь из общей канвы, то люди, которые принимают решения выше, решили пойти на то, чтобы сохранить за мной управление какими-то активами. С другой стороны, когда действовала команда покойного главы ДНР Александра Захарченко, ему требовался политический противовес в моём лице. Но политический противовес, если он не располагает в нашей обстановке конкретным военным ресурсом, который стоит за спиной, он не будет выполнять тех функций, которые обычно возлагается на альтернативный центр силы. По этим двум причинам я оставался реальным управляющим. При этом я веду публичную деятельность, которую могу себе позволить. И вот совмещая эти два начала, готовлю почву для каких-то более широких функций.

Более широкие функции, по мнению командира, должны родиться в ходе реализации одного из возможных сценариев развития событий. Первый вариант, продвигаемый свыше, но крайне непопулярный в республике, где каждый день гибнут люди, представляет собой относительно мирную интеграцию Донбасса в состав Украины.

– Вопреки желанию авторов этой концепции, я в неё не верю, – говорит Ходаковский. – Ни о каком реальном слиянии с Украиной не может быть и речи. Украина сегодня, к сожалению, не способна родить ничего конструктивного, поскольку находится во всё более углубляющемся антироссийском тренде. И никакого соглашательства в политическом плане с Украиной быть не может, прежде всего, из-за отсутствия у Украины таких тенденций. Что же до Донбасса, то там не допускают мысль о появлении даже украинской символики. Но наши демиурги, которые за нас решают, видят это как один из основных вариантов развития ситуации. Эти выводы я делаю на основе той информации, которой владею. К этому варианту подводил нас Минск, ожиданием развития которого мы живём эти годы. На этот случай существует сформированная сегодня политэлита. Её готовили исключительно под реализацию этого варианта, сопротивление которому должно быть минимальным.
Но, поскольку мы ещё живы, то очевидно, что второй вариант – обострение военных действий – не исключается. Я расцениваю вероятность войны в перспективе выше, чем любой другой исход ситуации. Какой она будет? Быстрой? Скорее всего, что активная фаза будет быстрой... Закончится нашей победой? Поражением? Какой победой, и вообще, что это такое – наша победа? Не знаю. Знаю одно: не хотел и не хочу войны, но чему быть – того не миновать, – и, как говорил Толстой в «Войне и мире», нужно понимать строго и серьёзно эту страшную необходимость». Не знаю, как насчёт «необходимости», но «эту страшную вероятность» – подойдёт. Это хоть и жёсткий, но единственный выход из сложившейся ситуации
С началом президентской кампании на Украине мы поймём – пойдёт ли развитие событий в этом ключе.
Если да, то такие персонажи от политики, которыми являются наши нынешние руководители республики, не смогут переключить режим своего существования на военные рельсы. Тогда понадобятся другие люди, которые могут не только говорить.

СОСТОЯНИЕ АРМИИ

В этой связи немаловажными являются ответы на вопросы: кто сегодня защищает Донбасс и какие изменения претерпела армия за пять лет войны?

– В среднем арифметическом мы немного потеряли, – считает Ходаковский. – Если оглянуться на 2014 год, то невооружённым глазом видны, с одной стороны, духовный порыв, с учётом «семикомандирщины», с другой, низкий компетентный уровень подразделений, которые не были обеспечены ни огневыми средствами, ни кадровым потенциалом. Уровень мотивированности был выше, а подразделения были неслаженные, несбалансированные. Формальными командирами становились реальные лидеры. В ополченческой среде бесполезно было растить лидера из человека, который не пользуется авторитетом, за которым не пойдут люди. В то же время кадровая армия это не терпит, потому что консолидированное мнение коллектива против даже некомпетентного начальника – всегда вредно. Поэтому нужно усреднить и уравнять. Единственный плюс – это то, что произошла структуризация подразделений. Тяжело обстояло дело с бронетехникой. В интернете вы, наверное, видели «карикатуры», которые мы делали от безысходности – на КАМАЗ или Урал ставили корпус от БМД-2 , подключали к сети бортового питания и использовали как перемещающуюся огневую точку на базе колёсной техники. Это была высокая и легко поражаемая цель, называемая в народе «раздуплятором». Сейчас комплектность подразделения, особенно огневыми средствами, находится в соответствии со штатным расписанием. Но зачастую численный состав кадровых рот не дотягивает даже до половины. Соответственно, нет возможности ротироваться, организовать оборону. На 800 м «передка» может приходиться три человека, которым нужно не просто сидеть в окопе, а при отсутствии средств наблюдения (те тепловизоры, которые были ещё в 2014 году, давно пришли в негодность!) надо высматривать противника. А противник, между тем, выходит между позициями, перерезает линию связи, устраивает засаду, и когда расслабленные ополченцы, уставшие от бесконечных бдений, выходят на соединение связи – всё заканчивается плачевно. И это не единичный случай.

Из центра города до передовых позиций, по утверждению Ходаковского, автомобиль доезжает за 12 минут. Т.е. противник может оказаться в центре города со скоростью бронетехники, в которой будет ехать. И блокпост для него – не преграда, это не боевая позиция! Более того, бетонные заграждения представляют собой серьёзную опасность, потому что поражающие элементы, которые летят при попадании снаряда в бетонные блоки, уничтожают всё внутри, даже если само сооружение остаётся целым. Летят осколки, фрагменты бетона убивают людей.
Чтоб привлечь внимание и власти, и жителей к необходимости укрепления позиций защитников города, общественная организация «Патриотическое силы Донбасса», которую возглавляет Ходаковский, уже не раз бросала клич: все на обустройство второй линии обороны! По субботам активисты движения и энтузиасты из народа отправлялись на рытьё окопов, но синергетического действия это не имело. Власть как бы не заметила порыва дончан.

– Может меня не похвалят за это, но это правда, которую нам надо учитывать, – говорит Ходаковский. – Подобное отношение выработалось в результате расслабленности. Четыре года стояния на месте без динамики, без ощущения реальных перспектив приводит человека на исполнительском уровне к нездоровому состоянию.

ОСТАНОВЛЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ

Одной из причин такого состояния некоторые ополченцы и мирные жители Донбасса видят и в остановленном в 2014 году победном продвижение на Мариуполь. Но у Ходаковского, знающего ситуацию изнутри, другое мнение.

– У нас не хватало ресурса, – говорит он. – Спасало только то, что всеми своими силами мы обняли черту города, прижались к его жилым кварталам. Вот стоит дом – девятиэтажка – здесь противник не пройдёт, потому что это естественное препятствие. Значит между домами надо создать боевые позиции, закопаться, добавить технику, на девятиэтажках посадить бойцов с крепкими нервами – наблюдателей-корректировщиков, которые выдержат попадание прямой наводки танков и смогут наводить артиллерию, которая стоит на закрытых позициях. На этом строилась система обороны. Нельзя говорить о том, что мы могли бы саккумулировать какие-то силы, сделать бросок – мы Авдеевкой не сумели овладеть!
Конечно, мы бы могли взять Мариуполь, который тогда практически не оборонялся, но в жертву пришлось бы принести два металлургических гиганта, расположенные на его территории. Дело в том, что противник, разделив батарею «Градов», одну часть навёл на завод имени Ильича, вторую – на «Азовсталь», чтобы в случае нашего продвижения уничтожить эти предприятия. Ведь один пакет из 40 реактивных снарядов разрушает всё на площади в 14 гектаров, то есть разрушит печи, коммуникации. Кто принимал решение об остановке движения – я вам сказать не готов, из той информации, которая есть, делайте выводы сами. Когда мы задаём эти вопросы, нам отвечают: а вы понимаете, что со взятием Мариуполя водоснабжение, которое идёт из Славянска через Донецк на Мариуполь, было бы остановлено? Украинская сторона, видя, что регион потерян, просто бы остановила водоснабжение бОльшей части Донецкой области. Я склонен принимать во внимание этот аргумент, но не соглашусь, что он решающий. Вы спрашиваете: может, это связано с интересами олигарха Рината Ахметова, ставшего владельцем этих промышленных гигантов? – судить не берусь.
Но уверен – если бы не роль, которую сыграли Ахметов, Левочкин, другие видные персонажи украинской политики, возможно, не было бы ни майдана, ни последующей войны. Именно «благодаря» его вмешательству не состоялся штурм первого захваченного здания – Киевской горадминистрации. Ахметов сам не отрицал того (об этом писала и пресса), что ему звонила бывшая тогда помощником госсекретаря США Виктория Нуланд с просьбой применить всё своё влияние на Януковича, чтобы избежать реализации силового сценария. Что, собственно говоря, Ринат Леонидович, руководимый своими бизнес-интересами, и сделал. Более того – он развалил большинство в парламенте, в Верховной Раде перестала существовать фракция Партии Регионов и примыкавших к ним нардепов после того, как Ахметов вывел из фракции 16 депутатов, тем самым продемонстрировав факт лишения поддержки украинской элитой Януковича.
Возвращаясь к Мариуполю, скажу: для расширения линии фронта у нас тогда потенциала не было. Но в одном уверен – мы, ополчение, не были готовы к серьёзному продвижению и на основании этого я ставлю в упрёк своим землякам то, что мы не смогли мобилизовать серьёзную ударную силу. Только доброволец (на сотню – это один человек с чувством ответственности), способен принимать решение «за себя и за того парня». А все остальные предпочитают жить по инерции и по указке сверху. Указки нет, прежней власти нет, никто команду не дал, мобилизацию насильственную не провёл, а внутренней мотивации не хватило.
Сейчас мы занимаем 1/3 территории Луганской и Донецкой областей. Совокупная протяжённость линии фронта составляет примерно 360 км. Выход на границы областей увеличивает линию фронта ровно в два раза. Какими ресурсами её заполнять, если у нас не хватало людей, чтоб затыкать дыры, которые складывались естественным образом?

ЭПИЛОГ

«Я сторонник того, что нужна государственность, а не её имитация, нужна регулярная армия, которая будет защищать эту государственность, нужно сесть, в конце концов, на один стул, а не сидеть на нескольких». – Эта фраза, не сказанная Ходаковским в тот вечер, была написана им позднее, но для донецкого народа-страдальца, умывающегося кровью за «Крым наш», эта истина давно не является секретом, поскольку естественным образом вытекает из той трагической и одновременно героической ситуации, что сложилась в Донбассе.
А командир закончил встречу словами благодарности и веры:

– Об этом не принято говорить, но большая часть бюджета республик формируется, за счёт российского налогоплательщика. Вопреки всей критике российской системы Донбасс выживает за счёт той помощи, которая поступает из России.
Я верю в то, что, преодолев все синусоиды, мы выйдем на вершину и сделаем это вместе с вами. Хоть это и популизм, но, если человек утратит веру, то пропадёт весь смысл его существования.

Ещё в начале войны в Донбассе Александр Ходаковский написал стихотворение «Я верю», положенное на музыку бардом и бойцом батальона «Восток» Олегом Ветром, где были такие строки:

Я верю, что узрят мои глаза
Лучи Восхода над землёй Донецкой,
И в то, что ни единая слеза
Не капнет больше их глазёнок детских,

Что не раздастся больше бабий плач,
Исторгнутый из сердца похоронкой,
И что вовеки ни один палач
Не заберёт у матери ребёнка.

Как видим, командир эту веру не утратил и доныне.